– Да уж, – вздохнула Рада, –
жаль, что об этом почти забыли!
– Вот мы и решили напомнить людям, –
неслась я дальше. – Но прошло много времени. Свидетели тех дней уходят,
вот ваша мама…
– Она умерла, – грустно перебила
меня Рада.
– Но, наверное, она рассказывала вам
кое-что?
– Конечно, если только для журнала
подойдет ее история.
– Всенепременно, – заверила я
Раду, – не сомневайтесь!
Та сложила руки на коленях и начала рассказ.
Целый час пришлось мне просидеть с самым
заинтересованным выражением на лице, пока она наконец добралась до истории с
Розалией Львовной.
– Надо же! Какие, однако, люди
встречаются, – покачала я головой, – вы абсолютно правильно
поступили, что отняли ценности.
Рада тяжело вздохнула:
– Знаете, первое время, вырвав у этой
бабы из ушей серьги, я считала себя совершенно правой. Но потом пришли
сомнения. А вдруг я фатально ошиблась? Вдруг она не та Роза? Честно вам скажу,
я пережила не слишком приятные моменты. Успокаивала себя постоянно: «Если бы
Розалия Львовна пострадала невинно, она бы мигом обратилась в милицию». Адрес
мой отлично известен, он указан в читательском абонементе. Вот вы бы оставили
безнаказанной тетку, которая ворвалась к вам, побила, вырвала из ушей серьги,
сдернула с шеи кулон и ушла? Вы бы, зная все координаты хулиганки, как
поступили?
– Естественно, вызвала бы милицию!
– Вот! А Розалия этого не сделала,
почему? Да просто боялась, что я расскажу правду и погублю ее репутацию, –
кивнула Рада, – я очень долго так думала, но потом пришли сомнения,
колебания… Просто покой потеряла!
Рада промучилась пару месяцев и приняла
решение. Им с Розалией Львовной следует обговорить все спокойно, без истерик.
Рада решила сходить в библиотеку, встретиться со старухой и попытаться внушить
той: никаких скандалов больше не будет, если она расскажет правду.
Еще несколько месяцев прошло, прежде чем она
решилась на этот визит. Но в кабинете начальницы сидела хорошо ей знакомая
Лена.
– Розалия Львовна давно не
работает, – пояснила она, – сначала ушла на пенсию, а потом умерла,
скоропостижно.
Рада расстроилась, ей очень хотелось
расставить все точки над i и не чувствовать себя виноватой. И тут Лена, словно
догадавшись о моральных терзаниях Мастеровой, добавила:
– Ее кончину спровоцировал сильный нервный
стресс, могла бы еще жить да жить!
Рада ушла из библиотеки в смятении. Сильный
нервный стресс! Очевидно, Лена имела в виду драку, которую посетительница
затеяла в кабинете. Мастерова внезапно ощутила себя виноватой в смерти Розалии
Львовны.
Ночь она провела без сна, в душе ворочались
тяжелые сомнения.
Измучившись окончательно, Рада решилась на
отчаянный шаг. Узнать адрес Розалии Львовны оказалось плевым делом. Самое
интересное, что квартира заведующей находилась в двух шагах от места жительства
Рады, их дома стояли напротив друг друга. Мастерова отправилась к мужу Розалии
Львовны.
Естественно, она не стала говорить тому
правду, представившись покупательницей, которая хочет приобрести колечко.
Семен Кузьмич был страшно удивлен. Он впустил
Раду в квартиру и воскликнул:
– Голубушка! Во-первых, моя жена ничего
не продавала в последнее время, а во-вторых, она умерла. Кто дал вам наш адрес?
Рада принялась бойко врать:
– Ольга Лазарева, она приобрела у Розалии
Львовны… браслет.
– Лазарева, Лазарева, – забормотал
профессор, – мне не упомнить всех подружек Розы, только, наверное, это
было давно?
– Да, – кивнула Рада, – но
Ольга мне все время повторяла: «Хочешь эксклюзив, ступай к Баратянской, у нее
антиквариат из Петербурга».
– Действительно, – подтвердил наивный
Семен Кузьмич, – Розочка родом оттуда. Ее родители были ювелирами, и ей
достались весьма неплохие вещи. Мы познакомились с женой уже в Москве, и ее
драгоценности первое время нам сильно помогли. Денег не было, да откуда они у
нищих молодых людей? Вот Розочка и продавала свои колечки, а мы жили на
вырученные деньги, на них же и в кооператив вступили. Но потом материальное
положение стабилизировалось, и жена перестала распродавать ценности. Я, знаете
ли, испытывал некоторое неудобство из-за того, что одно время сидел на шее у
супруги, и поэтому потом старался приобретать для нее украшения. Но увы,
Розочка отдавала чужим людям семейные реликвии ради нашего счастья, а от меня
получала не слишком дорогие вещички. Правда, последние лет пятнадцать, а то и
больше, она ничего не продавала.
– Жалко, – фальшиво вздохнула
Рада, – кстати, я тоже из Ленинграда, жила на Невском, а где обитала
Розалия Львовна?
– На Петроградской стороне, –
спокойно ответил профессор, не почувствовав никакого подвоха, – там есть
такой дом, огромный, его местные жители «утюг» зовут, на первом этаже когда-то
была аптека…
Рада чуть не вскрикнула. Именно об этом доме и
говорила ее мать. Она словно услышала тихий голос покойной мамы: «Иду, иду,
ноги заплетаются. А дом ее большой, «утюгом» все звали, издали видно. Такое
иногда отчаяние охватывало. Вот оно, здание, кажется, на расстоянии вытянутой
руки, а сколько еще ползти. И только когда показывалась разбитая вывеска
«Аптека», я успокаивалась – все же дошла!»
– И вы ничего не сказали
профессору? – тихо спросила я.
Рада покачала головой:
– Нет.
– Но почему?
– Пожалела старика. Поняла: он не в курсе
дела, встретился с Розой после войны. Похоже, Баратянский порядочный человек.
– Его убили, – выпалила я.
– Как? – подскочила Рада. –
Кто? Зачем?
На ее лице было выражение искреннего,
глубокого удивления, и я внезапно с тоской поняла: не она стреляла.
– Кто-то взял снайперскую винтовку и
застрелил Семена Кузьмича, выстрел сделали из окна дома, стоящего напротив.
Роза разинула рот.
– Вот это да! Прямо как в кино! Как же
пуля так далеко долетела?
Я встала и подошла к окну. Легкий вздох
разочарования вырвался из груди, перед глазами простирался небольшой сквер, за
ним бежала дорога.
– У вас сколько комнат? – спросила
я.
– Две, – удивленно ответила она.
– И они обе выходят на одну сторону?
– Да.
