На следующий день Эстер взялась за рыхление цветочных бордюров. На ней были шорты цвета хаки и желтый жилет. Бейсболку она низко надвинула на лоб, чтобы прикрыть глаза от солнца и защитить лицо от стекающего пота. Поэтому она не сразу заметила двух уже знакомых ей молодых людей. Они направились к ней.
— А миссис Конвей дома? — спросил один.
Эстер стянула садовые перчатки, сняла бейсболку. Ее волосы свободно рассыпались по плечам.
— Это я. Доброе утро.
Две одинаковые физиономии в изумлении уставились на нее.
— Извините, миссис Конвей, — поспешил сказать один из них. — Мы вас не узнали. Вы помните нас?
Забудет ли она их когда-нибудь?
— Да, конечно. — Эстер переводила взгляд с одного на другого. Оба были в джинсах. На одном голубая футболка без единого пятнышка, на другом — серая и довольно-таки замызганная. У одного светлые волосы аккуратно подстрижены, у второго грива явно нуждалась в парикмахере. — Ты Доминик? — спросила она чистюлю.
— Нет, я Джайлз. — Ребята переглянулись. — Миссис Конвей, можем мы поговорить с вами? — обратился к ней Джайлз.
— Конечно. — Сгорая от любопытства, Эстер повела их за собой в дом. — Хотите кофе или чего-нибудь покрепче?
— Кофе, — ответил Доминик. Его взгляд упал на шрам, такой заметный на загорелой коже Эстер. — Боже мой, миссис Конвей! Чем это вы так?
— Электропилой, — коротко ответила она и пошла наливать воду в чайник.
Когда все они сели с кружками в руках, Эстер вопросительно взглянула на них:
— Так о чем же вы хотели поговорить со мной?
— Мама сказала, что вы с Патриком были друзьями. Но поссорились, и в этом наша вина, — выпалил Доминик.
— Поэтому мы решили рассказать вам, как все было на самом деле, — покраснев, произнес Джайлз.
— Смелый поступок, — отметила Эстер, тронутая их благородством.
Близнецы переглянулись, и Доминик выпрямился.
— Во всем виноват я. С самого начала. Это меня дисквалифицировали и отстранили от вождения — я выпил на вечеринке пива. Думал, что немного, но оказалось — достаточно. Ну и попался.
— В тот вечер, когда констебль узнала Доминика за рулем, меня не было в машине, я заехал к подружке. Маме стало плохо, — продолжал рассказ Джайлз, — папа был в Штатах, и Патрик уехал в Лондон. Мама боялась, что может потерять ребенка, поэтому Доминик повез ее в больницу.
Его брат невесело кивнул.
— Потом уж Патрик здорово отчитал меня, сказал, что нужно было вызывать такси. Но и мама и я были так напуганы, что я решил рискнуть и поехал сам. Но констебль вычислила меня. Проклятье! Извините, — вспыхнув, поспешил он добавить.
— Понятно. Значит, Патрик посоветовал вам одинаково постричься, чтобы ничем не отличаться друг от друга, и предложил Джайлзу выступить в роли обвиняемого, а Доминику — в роли свидетеля, — высказала свое предположение Эстер.
— Господи, да нет же, миссис Конвей. То есть так мы и сделали, но Патрик ничего такого нам не говорил. Мы все придумали сами. Мама так волновалась за меня, что надо было что-то предпринять. Я боялся, что получу шесть месяцев кутузки, а она не выдержит этого и потеряет ребенка, а может, даже и сама… — Доминик сглотнул. — Так что мы все спланировали сами, никому ничего не сказав. И единственная наша ложь на суде — это то, что мы поменялись именами, — добавил он, виновато глядя на Эстер.
— Значит, когда тебя спросили, был ли ты за рулем, ты совершенно честно ответил «да», — медленно произнесла Эстер.
Мальчики дружно кивнули и залпом допили кофе.
— После Патрик устроил нам хорошую взбучку, — мрачно проговорил Джайлз. — Может, вы видели, как он читал нам мораль в «Королевском оружии»?
— Еще повезло, что папа был тогда в Америке, — сказал Доминик. — Он моментально выходит из себя, стоит нам только расстроить маму, можете поверить.
— Я видела вашего отца, так что охотно верю, — ответила Эстер, все еще пытавшаяся переварить услышанное.
— Во всяком случае, больше мы ни в чем не соврали, — Джайлз посмотрел Эстер прямо в глаза. — Вам придется сообщить об этом?
Эстер задумалась.
— Нужно будет проконсультироваться насчет подобных случаев. Но это не значит, что я непременно сообщу. — Эстер строго взглянула на них. — Ради вашей мамы я забуду наш разговор.
Братья широко улыбнулись и вскочили.
— Спасибо, миссис Конвей, — воскликнул Доминик и замялся. — Это что-нибудь изменит? Для вас и Патрика?
Было много разных причин, по которым Эстер не могла ответить на его вопрос. Она ответила улыбкой. Затем, прихрамывая, проводила Доминика и Джайлза по дорожке до ворот.
— Кстати, как ваши экзамены?
— В общем, неплохо, — ответил Джайлз. — Если повезет, мы оба осенью будем уже в Кембридже.
— Мои поздравления. Что будете изучать?
— Право, — хором ответили они, ухмыляясь.
Эстер, смеясь, покачала головой.
— Прекрасно. В будущем всегда держитесь правой стороны. Передавайте привет вашей маме и сестренке. Я уезжала и вернулась только вчера.
— Знаем, мы заходили к вам пару раз. Вы были в отпуске? — спросил Джайлз.
Эстер указала на шрам.
— Я гостила у мамы, поправлялась.
— Мама спрашивает, не придете ли вы к нам на ужин завтра, — сказал Доминик. — Она говорит, что не обидится, если вы откажетесь от приглашения — из-за нас.
— Передай маме, что я с радостью приду, — заверила Эстер. — Если мне дадут понянчить Джоанну.
— Сколько угодно, — радостно воскликнул Джайлз. — Господи, скорее бы она выросла!
Эстер помахала им вслед, впервые чувствуя себя несколько лучше с тех пор, как рассталась с Патриком. Но только чуть-чуть. Она рада была, что Патрик оказался человеком принципиальным. Но его насмешка при упоминании о свадьбе все еще больно ранила сердце, неизгладимая, как выжженное тавро.
Дэвид и Тэлли заехали вечером рассказать Эстер о местных новостях и делах в магазине.
— Поступила новая партия фарфора, а также спальный гарнитур, который ты заказывала, — сказал Дэвид и внимательно посмотрел на нее. — Кстати, дней десять назад мы доставили мебель в Лонг-Уайватс.
— Хорошо. Надеюсь, заказчик остался доволен? — как ни в чем не бывало осведомилась Эстер.
— Кстати, о заказчике… — сказала Тэлли, вынимая из своей сумочки газету. — Мы подумали, тебе интересно будет взглянуть.
Эстер посмотрела на разворот местной газеты и ощутила толчок в сердце — там была фотография Патрика, элегантно одетого, принимающего поздравления от группы улыбающихся людей.
«Патрик Хэзерд, 36 лет, в прошлом преуспевающий юрист, а теперь писатель, недавно вступил во владение очаровательным домом Лонг-Уайватс недалеко от Эйвекоута. На этой фотографии он отмечает запуск в печать своей книги «Сам себе закон». Автор — мужчина привлекательной наружности и холостой. Это его первый шаг в области литературы. Его книга — триллер, сдобренный любовной интригой, — обещает стать бестселлером».
