– Не сказал бы, что умираю с голоду, сестра, – осторожно заметил он.
– Я на это и не рассчитывала. Как насчет ложечки яйца всмятку и тонюсенького тоста?
Он вздохнул с видом мученика.
– Ради вас, мисс Конти, я готов на все.
Она лукаво улыбнулась.
– В таком случае я могла бы приготовить тушеные почки.
– Только не почки, – с содроганием произнес он. – И, пожалуйста, никогда впредь не упоминайте о них в моем присутствии. Яйца всмятку как раз то, что надо. И крепкий кофе, ладно? Я изголодался по кофеину.
Когда спустя некоторое время Элери вернулась с подносом, Джеймс уговорил ее составить ему компанию.
– У меня есть идея, – сообщил он, приступая к завтраку.
Элери налила себе кофе и села, вопросительно глядя на него.
– Вкусно, – сказал он с довольным видом. – Оказывается, я проголодался больше, чем мне казалось.
– Так что за идея?
– Знаете, Элери, когда вы говорили о кафе, у вас был довольно затравленный вид. Что, если я встречусь с вашими родителями и расскажу им, как вы нужны мне в «Нортволде», – может, тогда им будет легче расстаться с вами?
– Может быть.
Он посмотрел на нее поверх чашки.
– В любом случае им придется расстаться с вами. Маловероятно, что вы всю жизнь будете работать в кафе или, скажем, «Нортволде». Она озадаченно нахмурилась.
– Что вы имеете в виду?
– Элери, вы умная, красивая, деловая и, что совсем уж редко встречается, самоотверженная девушка. Прошлой ночью вы более чем убедительно доказали это, оставшись со мной. – Джеймс улыбнулся. – Какой-нибудь ловкач рано или поздно похитит вас, а, следовательно, вы будете жить в собственном доме.
Элери кисло улыбнулась.
– Может быть…
– А вы бы этого хотели?
– Да. Особенно в такой квартире, как ваша. В отличие от вас у меня никогда не было собственного угла. Пора принимать таблетки, – сурово добавила Элери.
Когда ритуал приема лекарства был завершен, Джеймс бросил на нее пристальный взгляд.
– Вы ничего не сказали по поводу моего предложения вернуться в «Нортволд». Соглашайтесь, Элери. Я ни на минуту не подозревал вас в утечке информации, но в сложившейся ситуации был просто вынужден задать вам этот вопрос. Простите меня. Пожалуйста. И возвращайтесь, хорошо?
Она с интересом посмотрела на него.
– Но почему, Джеймс? Наверняка можно найти кого-нибудь на мое место.
– Мне нужен инициативный человек, который знает изнутри процесс пивоварения. – Он кашлянул и лег на подушки. – Кто-нибудь, на кого можно положиться, когда меня не будет в конторе, и кто смог бы сопровождать меня в поездках, если понадобится помощь. Короче говоря, вы, Элери.
Перспектива поехать куда-нибудь с Джеймсом Кинкейдом была настолько захватывающей, что у Элери перехватило дыхание. С минуту она молчала, лихорадочно размышляя, наконец, сказала:
– Я подумаю.
Джеймс оживился.
– Так вы поговорите со своими родными?
– Да, в подходящий момент.
– Как насчет сегодняшнего вечера? Элери улыбнулась.
– Неужели дела идут так плохо?
– Полный хаос, – не задумываясь, ответил он. – А если я слег надолго, то станет еще хуже.
– Не бойтесь, не надолго, – заверила она его.
– А если бы вы согласились ухаживать за мной, я бы с радостью навсегда оставил работу, – тут же заявил Джеймс с веселым блеском в глазах. И уже серьезно продолжил: – А вообще-то, Элери, теперь я в состоянии позаботиться о себе. У вас усталый вид. Пора вам отправляться домой.
– Я собиралась пробыть здесь до ленча. Потом поеду домой, а вечером загляну на часок и накормлю вас обедом, – деловито сообщила она. – Ночью вам уже не придется принимать лекарства, так что вы вполне справитесь сами.
Он угрюмо кивнул.
– Знаю. Но я буду скучать по своей сиделке.
Внезапно Элери охватило раздражение. Очень мило – взывать к ее состраданию и расхваливать ее деловые качества. Но она не возражала бы, если бы Джеймс Кинкейд, хоть раз посмотрел на нее как на женщину, и желательно, чтобы он был в здравом уме, а не в бреду.
Вечером того же дня Элери обедала со своей семьей.
– Ты не голодна? – спросила Кэтрин, с беспокойством глядя на ее нетронутую тарелку.
– Нет.
Марио озабоченно нахмурился.
– Ты случайно не заболела?
– Да нет, просто устала. – Элери перевела утомленный взгляд темных глаз на его лицо. – И к тому же волнуюсь. Мне нужно вам кое-что сказать, и я не знаю, как это лучше сделать.
– В чем дело, доченька? – взволнованно спросила мать. – Это как-то связано с кафе?
– Да. – Элери набрала в грудь побольше воздуха. – Только не обижайтесь, но я должна вам это сказать. Я не гожусь для кафе и очень скучаю по той работе, которой занималась в Нортволде. Поэтому, думаю, мне надо пересмотреть свои планы и начать поиски работы в Лондоне.
Отец заметно напрягся.
– Ты хочешь сказать, что собираешься уехать из Пеннингтона?
Она кивнула.
– Вы знаете, что я вас всех очень люблю. Но в отличие от Вики и большинства моих друзей у меня никогда не было своей квартиры. – У нее вырвался нервный смешок. – Я просто динозавр, ходячий анахронизм.
– Вот когда выйдешь замуж, тогда и уйдешь из дома! – категорически заявил отец.
– Па, но это, же средневековье! – с отчаянием воскликнула Элери.
– Ты даже не помышляла о Лондоне, когда работала в Нортволде, – задумчиво проговорила Кэтрин, вставая, чтобы собрать тарелки.
– Но я ездила в Лондон на выходные.
– Ты и сейчас можешь это делать, если заранее нас предупредишь.
– Я знаю! Но не об этом речь.
– Оставь пока эту тему, – посоветовала мать. – Мы вернемся к ней позже.
– Ничего не изменится, – предупредила Элери.
Кэтрин Конти бросила на дочь предостерегающий взгляд.
– Я там кое-что приготовила. Можешь отнести это на ужин мистеру Кинкейду, и еще останется, чтобы разогреть утром. Это-то он, надеюсь, способен сделать сам?
Элери прикусила губу.
– Спасибо, конечно, что ты о нем подумала. Уверена, он это оценит.
– Кажется, больше, чем ты, Элери, – строго заметил Марио Конти.
Она поморщилась. Отец обращался к ней по имени, только когда был ею недоволен.
