– Я забираю их!!!
Роман вытаращил глаза.
– Извините…
– Беру себе Феню и Капу.
– Но…
– Нельзя? Вы же только что сказали: они
никому не нужны.
– Насколько я понял, у вас, кроме Ады,
еще три собаки.
– Ну и что? Квартира большая, и вообще мы
планировали строить дом в Подмосковье и переезжать туда на постоянное
жительство.
– Ваши родственники могут быть против.
– В нашей семье уродов нет, –
сообщила я, заматывая отчаянно вертящихся мопсят в остатки рваной
простыни, – как-нибудь прокормим. Если совсем оголодаем, станем вместе
пшенку есть. Впрочем, такое нам не грозит, все в семье работают, вертимся,
никто не ноет и не стонет. Только помогите мне Аду до машины донести, а то рук
не хватает.
Глава 6
Оказавшись в автомобиле, щенки заснули. Вполне
живая Ада с легким изумлением оглядывала мопсят. Сначала она их обнюхала, потом
недоуменно гавкнула, на ее морде явственно читался вопрос: «Это что, мои?»
Год назад Ада уже побывала в этой клинике. На
даче, в Алябьеве, она нашла в прямом смысле этого слова под кустом свою любовь,
дворянина Дика, и повеселилась с кавалером по полной программе. Адюша, начисто
забыв про то, что является девушкой из приличной семьи, каждое утро, визжа от
счастья, убегала на свидание. В сентябре наступила расплата: на свет явились
два дитенка, названные Винни и Риччи. Ада едва разродилась, пришлось делать ей
кесарево сечение. В тот раз я так же везла из больницы Адюшу и двоих
новорожденных, и она тогда тоже с огромным недоумением смотрела на детей. В
момент родов собака находилась под наркозом и просто не поняла, откуда
появились щеночки.
– Гав? – деликатно поинтересовалась
Ада. – Гав? Гав?
– Именно так, – согласилась
я, – гав, гав. Если тебе приятно, можешь считать их своими отпрысками.
Перетащив всех мопсов в квартиру, я оставила
Феню и Капу в коридоре. Из комнат моментально принеслись Рейчел, Рамик и Муля.
Раздалось сопение, пофыркивание, почавкивание. Собаки приветствовали
выздоравливающую Адюшу и знакомились с новыми членами стаи.
На мгновение я присела около кухонного стола.
И тут раздался телефонный звонок.
– Что у нас нового? – спросила Катя.
– Э… в принципе все по-старому. Адюша
дома, вполне бодра, сама передвигается.
– Отлично, Кирюшка с Лизаветой уже
поругались.
Я засмеялась:
– Хорошая новость, значит, они
выздоравливают.
– Не волнуйся, я приеду поздно.
– Почему?
– Ну, пока доплюхаю до метро, потом
пересадки.
– Ты же на машине.
– Она не заводится.
– Подожди, сейчас приеду за тобой.
– Не надо, я воспользуюсь подземкой.
– До нее еще добраться надо, жди, несусь!
– Лампа, уже поздно, я звонила не для
того, чтобы выдернуть тебя из кровати, просто хотела предупредить: не волнуйся,
задержусь.
– Все поняла, лечу.
Если честно признаться, я очень плохо вожу
машину. Никакой радости сидение за рулем мне не доставляет. Хорошо, если
приходится катить по известному маршруту, ну, допустим, дом – рынок –
супермаркет – прачечная. Этот путь знаком мне до деталей, без особого напряга
могу добраться еще в школу к Лизавете и Кирюшке, хотя туда быстрее дойти
пешком. Все остальные поездки – сплошной стресс. Сначала я беру атлас и
тщательно прокладываю путь по карте, особое внимание обращаю на левые повороты.
Я долгое время ездила за троллейбусом и только недавно освоила новый трюк:
теперь качу около общественного транспорта, прикрываясь железной махиной,
набитой пассажирами, от потока бешено несущихся автомобилей. Поэтому повернуть
налево для меня жуткая проблема.
Впрочем, неприятности на дороге возникают
постоянно. Очень часто я, тщательно подготовившись, следую проложенным
маршрутом и натыкаюсь на знак «Проезда нет» или «Одностороннее движение». Ежу
ясно, двигаться по переулку следует совсем не в ту сторону, куда нужно мне. Я
паркуюсь, хватаю атлас и начинаю злиться. В моем «путеводителе» данная магистраль
отмечена как обычная, значит, знак повесили недавно. А еще я бы запретила
сотрудникам ГАИ вручную переключать светофоры. Если у пульта маячит плотная
фигура в форме, жди громадную пробку. Ну почему бы метров за сто не поставить
предупреждение вроде такого: «Внимание. По улице Росовихинской теперь можно
двигаться лишь в сторону рынка. Левый поворот с проспекта запрещен». Увидав
подобное дацзыбао, даже я успею перестроиться. А то доедешь до места, ткнешься
носом в перечеркнутую стрелку, притормозишь в недоумении и создашь затор.
Но дорога к Кате на работу мне отлично
известна. Примерно через час я подхватила подругу и попросила:
– Сядь сама за руль.
– С огромным удовольствием, –
согласилась Катюша.
И это правда, для нее управление машиной
праздник, даже такой убитой «шестеркой», которая принадлежит мне. Вернее,
раздолбанный «жигуленок» был первым авто, которое приобрела себе Катюша, у нее
в тот момент просто не было денег. Потом Сережка и Юлечка стали вполне прилично
зарабатывать, и семья высунула голову из болота нищеты. Вот тогда Катя и
приобрела себе подержанный «Фольксваген», который оказался вполне надежным
средством передвижения, до сегодняшнего дня он Катюшу не подводил. Старую
«шестерку» продавать не стали. Во-первых, ее никто не купит, даже даром не возьмут,
слишком непрезентабельно выглядит тачка, а во-вторых, домашние настояли, чтобы
я получила права.
– Катайся на колымаге, – велел
Сережка, – убьешь драндулет, наберешься опыта, тогда и купим тебе
новенькую машинку.
Я не стану тут описывать, как овладевала
ремеслом гонщика, уже один раз это делала и повторяться не хочу
[2],
скажу только, что «шестерка», несмотря на убитый вид, верой и правдой служит
мне. Под уродливой внешностью часто скрывается красивая душа, не все то золото,
что блестит, и не все плохо, что ужасно выглядит, простите за банальное
замечание.
Катюша ловко выехала за ворота, и мы лихо
понеслись сквозь пелену дождя. Ливень лил как из ведра, видимости почти не
было. Я со страхом посмотрела на спидометр. С ума сойти, какая скорость! Целых
шестьдесят километров в час. Сама я больше сорока никогда не газую.
