– Эй, расступись, – донеслось сбоку.
Толпа разделилась на две части. В проходе
появились хмурые парни в оранжевых жилетах, они несли носилки, укрытые
темно-синим одеялом, рядом шел врач, держа в руках капельницу.
– Говорил же, она жива! – воскликнул
мальчик.
– С чего ты так решил? – прошептала,
бледнея, девочка.
– Так не с головой накрыли и не вперед
ногами тащат, – резонно заметил подросток.
Группа мужчин поравнялась с нами, я увидела
бледное, с синевой лицо и закричала:
– Аллочка!
Лежавшая приоткрыла глаза.
– Знаете ее? – спросил врач. –
Идемте с нами. Можете назвать фамилию и паспортные данные?
– Да, конечно. Свириденко Алла, дайте мне
листок бумаги, адрес напишу.
– Сейчас в машине найдем.
– Что с ней?
– Ничего хорошего.
– Она не умрет?
– Сейчас трудно строить прогноз, –
мрачно буркнул врач. – Вы ей кто?
– Ну… просто знакомая.
Тут мы достигли реанимобиля, парни впихнули в
его нутро носилки, доктор в кабине начал искать листок бумаги. Пока он рылся, я
наклонилась к девушке:
– Аллочка!
– М-мама.
– Нет, это я, Лампа.
– М-ммама…
– Она где? Попробуй вспомнить.
На лбу несчастной выступили капли пота.
– М-мама… сейчас… приезжает…
– Твоя мама сегодня возвращается?
Веки девушки медленно опустились и снова
открылись.
– Когда?
– В-в-в…
– Семь? Восемь?
Аллочка снова моргнула.
– С-с-с…
– Не волнуйся, – я попыталась ее
успокоить, – поеду к тебе домой и все расскажу маме. Почему ты упала?
– Т-т-толк…
– Тебя столкнули! Кто?
– Н-н-н…
– Не знаешь? Не видела? Не хочешь
говорить?
– Н-н-н…
– Что? Я не понимаю!!!
– Н-нина!
– Нина?
Аллочка закрыла на секунду глаза.
– Нина? – растерянно повторила
я. – Та самая, что снята на одном фото с Лерой? Студентка театрального
вуза?
– Да, – неожиданно четко, не
заикаясь, сообщила Аллочка, – она все знает… она придумала… они вместе…
Римма… цыгане… они…
– Назови ее адрес.
– Сумка… сумка.
Я пошарила вокруг глазами, увидела на носилках
небольшой кожаный ридикюльчик, взяла его, раскрыла.
– Эй, – заглянул в салон
врач, – а ну вылезайте, напишите ее адрес.
Я выбралась из «Скорой помощи», нацарапала
пару строк на мятом листке и хотела снова сесть в машину, но двери в отделение,
где лежала Алла, оказались закрыты.
– Спасибо, – крикнул врач,
устраиваясь около шофера.
– Куда вы ее везете? – сообразила
спросить я.
– В Склифосовский! – гаркнул
эскулап.
Шофер нажал на газ, я осталась стоять посреди
дороги, прижимая к груди сумочку Аллы.
Глава 22
До дома Свириденко я добралась довольно быстро
и опять устроилась на подоконнике. Минуты тянулись томительно, от
ничегонеделания я извелась и выучила почти наизусть бесплатные газеты, лежавшие
на полу у батареи.
Наконец послышался скрежет, из лифта вышла
худенькая женщина, поставила около двери дорожную сумку, вынула из другой,
висящей у нее на плече, ключи…
Я соскочила с подоконника и слишком громко
спросила:
– Простите, вы мама Аллы Свириденко?
Связка со звоном упала на бело-красную плитку.
– Извините, не хотела вас
напугать, – пробормотала я, – не знаю вашего имени…
– Кира, – машинально ответила
женщина и тут же покраснела. – Вы кто?
– Не волнуйтесь, – забубнила я,
судорожно прикидывая, каким образом сообщить Кире ужасную новость, –
понимаете, Аллочка попала в больницу, с чистой ерундой, ей-богу, пустяк, не о
чем волноваться…
Кира всплеснула руками.
– Так и знала! Опять приступ аппендицита,
между прочим, уже третий! Говорила ей, не грызи семечки…
– Э… нет, у нее не аппендицит.
– А что? – изумилась Кира.
Я набрала полные легкие воздуха и выпалила:
– Она попала под поезд метро, свалилась с
платформы.
Кира стала медленно опускаться на пол, я
ринулась к ней, подхватила ее и закричала:
– Она жива и практически здорова! Хотите,
поедем к ней прямо сейчас? Аллу в Склифософский отвезли.
Кира вскочила, мгновенно открыла квартиру,
вбросила туда саквояж, повесила на плечо маленькую сумочку и, по-прежнему не
говоря ни слова, ринулась в лифт, я влетела за ней.
Примерно через час я сидела на стуле в длинном
коридоре, наблюдая, как Кира, словно раненый зверек в клетке, бьется между
стенами кишкообразного помещения. Аллочка была на операционном столе, добиться
какой-либо информации от медицинских работников оказалось невозможно. Сестры
тенями шмыгали мимо, изредка я хватала какую-нибудь за халат и слышала
раздраженный возглас:
– О состоянии здоровья больного
спрашивайте не у меня.
Если в коридоре появлялся врач, он
меланхолично заявлял:
– Я не ваш лечащий доктор, ждите, к вам
подойдут.
В какой-то момент Кира попросила:
– Дай позвонить, мой мобильный остался
дома.
