– Это Римма, – сказал сын, –
она в обморок упала, вцепилась мне в куртку, потом без сознания хлопнулась!
Небось тогда и отодрала.
– Она упала без чувств? – испугалась
Наташа. – И ты ее бросил, не вызвал врача?
– С какой стати? Оклемается.
Наташа схватила пальто.
– Эй, ты куда? – удивился «милый»
мальчик.
– В барак, – на ходу крикнула мать, –
быстро ложись в кровать, отцу ни слова, понял? Никуда не уходи! У тебя грипп.
Виталий понял: случилось нечто
экстраординарное. Через некоторое время, уже после того, как Борис Сергеевич
уехал на службу, возвратилась Наташа. Прямо на пороге с ней приключилась
истерика. Виталий, никогда не видевший мать в таком состоянии, испугался.
Наташа, успокоившись, показала ему пуговицу.
– Вот, мне пришлось разжимать пальцы у
трупа, пуговица была в кулаке.
– У трупа, – эхом повторил
Виталий, – я ее не убивал!
– У Риммы скорей всего был порок сердца!
– Я не знал!
– Она очень сильно испугалась.
– Я не убивал!
– Да, – сказала Наташа, –
просто бросил ее, не вызвал врача.
Но после этих слов мать тут же пожалела о них
и бросилась к сыночку:
– Деточка, ты не виноват! Это ужасная
случайность.
Выпив валокордина, Наташа успокоилась и начала
действовать. Куртку и сапоги сына, те, в которых он бегал в барак, вкупе с
брюками, свитером и даже нижним бельем она запихнула в пакет.
– Значит, так, – заявила
Наташа, – ты ничего не знаешь, кроме одного: утром Римма не явилась
прогуливать собак, я заволновалась и побежала к ней. Все. Нашла девочку
мертвой. Никому более ни слова, в барак ты не ходил, ясно?
– Ясно.
– Упаси бог папе что-то сказать, понял?
– Да.
– Будем надеяться, что тебя никто не
видел, – шепчет Наташа, – вещи выброшу в разные мусорные баки в
отдаленных от нас районах города…
…Вовка замолчал и уставился в окно.
– Так я и знала, что смерть Риммы не
случайность, – вырвалось у меня. – Когда была у Касаткиных, Наташа
вела себя совершенно спокойно, ничего особенного о Римме не сообщила, правда,
твердо заявила: у девочки имелся порок сердца, ей как медику это было видно. Но
никаких подозрений Наташа у меня не вызвала, показалась положительной,
заботливой женщиной. Я решила, что она волновалась о судьбе девочки и поэтому
побежала в барак. А вот Виталик обронил фразу: «Мать впала в истерику при виде
трупа, отпаивал ее потом валокордином». Я еще, помнится, подумала: с какой
стати врач, всю жизнь проработавший в больнице, станет пугаться мертвого тела?
Но потом решила, что Римма все же была для Наташи не совсем посторонней, и
успокоилась, однако какая-то тревога в душе осталась.
– Наташа спасала Виталия, – буркнул
Володя, – понять ее можно, хотя лично у меня люди, покрывающие
преступников, не вызывают уважения.
– Виталий не убивал!
– Ага, – окрысился Вовка, –
только сначала пытался изнасиловать девочку, потом довел до сердечного
приступа, затем бросил умирать. Так-то вот! Это все про смерть Риммы.
– Постой! А пакет с завтраком? Деньги?
Кто дал ей доллары?
– Это совсем другая история, –
мрачно ответил Вовка, – если есть силы слушать, могу рассказать.
– Издеваешься, да?
– Ты о чем?
– О силах! Конечно, я хочу знать все.
– Хочу все знать, – повторил Костин, –
помнишь, был такой киножурнал, показывали его перед началом сеансов в
кинотеатрах. Заставка мне, школьнику, очень нравилась. Мальчик, который бьет
молотком по ореху.
– А за кадром детский голосок вещал:
«Орешек знаний тверд, но все ж мы не привыкли отступать, нам расколоть его
поможет киножурнал «Хочу все знать», – оживилась я.
– Точно, – улыбнулся Вовка, –
смешно, что мы в детстве смотрели одно и то же!
– В то время все читали, смотрели,
надевали и ели одинаковое, – хмыкнула я, – выделяться не полагалось.
– А у меня имелись брюки клеш с
бубенчиками по низу штанин, – расхохотался Вовка, – я получил за них
выговор по комсомольской линии.
– Я была тихой, скромной, незаметной…
Ладно, давай вернемся к нерасколотым орехам.
– Данное дело больше похоже на матрешку,
открыл одну, а внутри вторая, – заявил Вовка, – ладно, слушай дальше.
То была присказка, сказка ждет впереди. Помнишь фамилию Нины?
– Рагозина.
– Отлично, значит, слушай дальше.
Всегда веселая Нина в последнее время стала
мрачной. Сергей, глядя на невесту, заподозрил неладное. Девушка намного моложе
его, наверное, она разлюбила жениха. Промаявшись неделю, преподаватель задал
вопрос:
– Нина, что случилось?
– Ничего, – попыталась улыбнуться
любимая.
– Ты теперь по вечерам куда-то убегаешь!
– Ну… просто, – замямлила
Нина, – я к сессии готовлюсь. Надо же диплом получить.
Сергей замолчал, но нехорошие подозрения
терзали его душу. Еще у Нины появилась странная привычка. Если звонил
мобильный, она не брала трубку в присутствии Сергея.
– Сотовый разрывается, – не выдержал
один раз Сергей.
– Ерунда, – отмахнулась Нина, –
сейчас автоответчик включится!
Сергею стало совсем плохо. Ясное дело, Нина
завела любовника, молодого, страстного, и теперь просто водит «папика» за нос.
Сергей маялся, Нина продолжала вести себя по-прежнему, и в конце концов
преподаватель не выдержал:
– Нинуша, скажи честно. Ты меня
разлюбила?
– Нет, – тихо ответила она.
– Тогда в чем дело?
