— Прошу прощения. Звонок чрезвычайно важный. Я вынужден вас ненадолго оставить. — И, наклоняясь к Саванне, прошептал: — Будь умницей, дорогая моя.
Сандрос помахал ему рукой, а Саванна старалась замаскировать нервозность, которую все-таки вызвал его неожиданный уход. За столом воцарилась тишина, оставшиеся настороженно рассматривали и оценивали друг друга.
Елена отложила в сторону приборы, не притронувшись к еде, и посмотрела на сидящую напротив нее Саванну глазами, полными страдания и оскорбленного самолюбия.
— Зачем? Зачем ты сказала нашему сыну, что родила детей не от него? Он так переживал!
Ненависть к человеку, которого уже не было на этом свете, вряд ли могла исправить положение.
Саванна смотрела Елене прямо в глаза, и взгляд ее был спокойным и уверенным.
— Я никогда этого не говорила. Насколько я помню, именно вам хватило одного лишь взгляда на новорожденную Еву, чтобы объявить ее изгоем, не имеющим отношения к семье Кириакис. — Она повернулась к Ионе, прожигая и ее своим гневным взором. — Что удивительного в том, что я сочла необходимым лично встретиться с вами? Я лишь хочу избежать подобных разговоров в присутствии моих дочерей.
— Этого бы никогда не произошло! — воскликнула Елена.
— Но Дион говорил, что ты была неверной женой! — одновременно с Еленой заговорила Иона.
— Я никогда не изменяла Диону. Никогда.
— Но… — хотела было возразить Иона. Саванна быстро ее оборвала, не желая бесцельно бороздить волны океана прошлых воспоминаний:
— Я не могу нести ответственность за ложные представления твоего брата, возникшие в связи с его маниакальной ревностью.
Она назвала ревность Диона маниакальной, но коварный внутренний голос требовал признания в том, что отчасти Дион был прав. Ее не интересовали посторонние мужчины, она ни с кем не флиртовала, но она предала Диона. Во всяком случае, сердце ее не принадлежало мужу, она мечтала о его двоюродном брате.
Сандрос утвердительно кивнул, выражая свое полное согласие с Саванной.
— Он бесился от ревности, но не потому, что ты давала ему повод, а потому, что чувствовал свою несостоятельность.
Сандрос знал о сексуальных проблемах Диона? Саванна не могла в это поверить. Ее муж с особой тщательностью скрывал свои физиологические недостатки, и, когда врачи объявили ему, что исключительно по его вине детей мужского пола у них с Саванной может и не быть, он превратил ее жизнь в кромешный ад, переваливая всю ответственность за свои неудачи на нее и неустанно требуя рождения сына в подтверждение своей мужской состоятельности. Неужели он не выдержал и рассказал обо всем своему отцу?
— Сандрос! Что ты несешь? — требовала объяснений Елена.
Сандрос тяжело вздохнул, в типичном греческом стиле, то есть излишне театрально, чтобы наглядно продемонстрировать всю ту досаду, которую причиняли ему переживания. Он выглядел печальным и измученным.
— Дион приходил ко мне утром того злосчастного дня, когда произошла эта трагедия.
— Ты никогда мне об этом не говорил, — произнесла Елена, потрясенная новостью не меньше Саванны.
— Я не мог, — ответил он, нежно сжимая ей руку. — Он сказал мне, что накануне вечером звонил Саванне и просил привезти детей обратно в Грецию. Она отказалась.
Последние слова явно оживили враждебность Ионы и Елены.
Саванне не хотелось снова прибегать к самозащите, но молчание могло привести в тупик, выбраться из которого будет уже невозможно.
— Я приглашала Диона в Атланту, где он мог спокойно видеться с детьми. — Она не доверяла мужу и боялась, что он не упустит возможности и использует себе во благо преимущество греческого семейного законодательства, насильно удерживая Еву и Ниссу в Греции.
— Он сказал мне и об этом, — печально продолжал Сандрос. — Он серьезно отнесся к твоему предложению. Смею заметить, что я не сразу согласился с ним. Но когда он признался, что ваш разрыв произошел всецело по его вине, что все его рассказы о твоем недостойном поведении были плодом его больного воображения, я понял, что ты не могла поступить иначе.
— Но она увезла с собой детей, оторвала их от семьи. — На последнем слове голос Елены дрогнул.
Сандрос с искренней заботой взял ее руки в свои.
— Он признался, что обязанности отца ему оказались не под силу. И он был просто одержим идеей появления на свет сына.
— Дион был слишком молод, когда мы поженились, и совершенно не готов к тому, что его семья не примет его избранницу, — сказала Саванна. — Вполне естественно, что он не пытался решить проблему, а сваливал вину на меня. Он не хотел конфликтовать с теми, кого так преданно любил.
Дион никогда не любил ее. Она была твердо убеждена в том, что он женился назло родителям, заранее спланировавшим его судьбу и выбравшим подходящую ему невесту по собственному вкусу.
— Совершенно верно. Но Дион также прекрасно подготовил почву, чтобы мы с самого начала могли относиться к тебе с обоснованным презрением.
— Что вы имеете в виду? — спросила Саванна, уверенная в том, что ее попотчуют еще одной выдумкой Диона.
— Он сказал нам, что ты забеременела и угрозами и шантажом склонила его к браку, — ответила Елена, и в голосе ее все еще звучали нотки сомнения.
Саванна не смогла не рассмеяться.
— Это было бы сенсацией! Второе непорочное зачатие.
Теперь стало понятным невысокое мнение о ней и Леандроса.
Елена и Иона синхронно вздохнули, когда до них дошел смысл заявления Саванны, а Сандрос воспринял его с видом страдальца.
— Этого не может быть! — громко закричала Иона. — Дион так переживал, что вовремя не потребовал от тебя официальных подтверждений беременности. Он чувствовал себя последним глупцом, обманом втянутым в капкан. Но если ты была невинной, он никогда не сказал бы такую чушь.
— Он старался защитить только себя самого, чтобы, не дай Бог, не вскрылась первоначальная ложь. Думаю, он был в полном отчаянии, когда в течение первого года супружества я так и не смогла забеременеть.
Только она могла знать о той степени ярости, в которую приходил Дион. Саванна вовремя остановилась, чтобы не сболтнуть лишнего. Зачем теперь обвинять Диона в эгоизме и избалованности?
— Да, — тяжело вздохнул Сандрос. — В то утро я сказал ему, что мужчина оценивается отношением к своей семье, а не способностью зачать сыновей. Мне кажется, что и напился он тогда только из-за моих слов. Впервые в жизни мне стало за него стыдно. — Слезы заблестели в глазах Сандроса. — Мой сын оговорил свою жену и признался мне в этом. Все мы воспринимали Саванну и ее детей в ином свете, фактически с лживых слов Диона.
— Папа, что ты говоришь? — Голос Ионы дрожал.
— Как ты мог молчать целый год? Ты ничего мне об этом не рассказывал, — снова повторила Елена.
