Свободной рукой он расстегнул застежку ее купальника и провел пальцами по обнажившейся под ним коже. Лина вздрогнула и издала невнятный звук.
— Вот так? — спросил он шепотом, касаясь губами ее уха.
— О да, — сказала она, тяжело дыша. — Это так… это так…
— Хорошо?
— Да, хорошо… так…
Он помассировал пальцами чувствительную точку на ее пояснице, и тело девушки конвульсивно вздрогнуло.
— О, Себастиан! Ты такой… такой…
Хоук усмехнулся, услышав эти бессвязные слова.
— Не смейся. — Ее голос был тих и наполнен страстью. — Ты изумительный.
Он улыбнулся и поцеловал ее в шею.
— Удивляешься тому, что у тебя такое чувственное тело?
— Да. — Она вцепилась пальцами в его шею. — Я не знала, что могу испытывать подобные ощущения от одного твоего прикосновения к моей пояснице.
— О, Лина. Ты так отзывчива. Я хочу ласкать тебя везде.
Не в силах противиться своему порыву, он снял с нее уже расстегнутый бюстгальтер, и взору его предстали напрягшиеся розовые соски. Взяв ее груди в руки, он нежно коснулся их пальцами.
Лина судорожно вздохнула и прильнула лицом к его шее, ее тело напряглось, затем расслабилось, но она по-прежнему крепко держалась за его затылок.
Он слегка ущипнул ее соски, и она укусила его. Это было так неожиданно, что плавки его еще больше приподнялись, рискуя порваться. Сжав зубы от переполнившего его напряжения, он продолжал ласкать ее грудь и соблазнительные соски. Ему так хотелось попробовать их на вкус, но он знал, что если повернет ее к себе лицом, то потеряет остатки разума.
А еще он знал, что Лина не будет сопротивляться, если он разденет ее до конца и овладеет ею здесь же, в воде. Она сходила с ума от наслаждения и новых телесных ощущений.
Но Лина не была похожа на других женщин. И не только потому, что была девственницей, но и потому, что являлась его клиентом. Она будет думать, что отныне они всегда будут наслаждаться сексом, однако их ожидала совсем другая перспектива. Черт возьми, ведь она была принцессой. И ее отец никогда не позволит ей оставаться с Хоуком. Слово отца было для нее законом. И, зная об этом, он понимал, что все же не может совладать с собой.
Его правая рука скользнула вниз, пока не коснулась нижней части трусиков. Указательный палец проник под резинку.
Лина замерла и почти не дышала.
Он остановился, когда почти уже дошел до самого низа ее живота, которого еще не касалась ничья рука. А потом, очень медленно, он сжал рукой ее нежное лоно.
Бедра девушки напряглись, и она сжала его руку между ног.
— Ты… я… хочу… — она прерывисто выдыхала эти слова.
— Ш-ш-ш… Мы оба этого хотим, Лина. Расслабь свои ножки, принцесса. Позволь мне войти.
— Внутрь? — спросила она в смятении, охваченная страстью.
— Внутрь, — настойчиво произнес он и погладил ее пальцами.
— Да… — выдохнула она, и ноги ее расслабились.
Он нежно прижал свой указательный палец к самой чувствительной точке ее лона. Девушка снова вскрикнула, уткнувшись в его шею, и вся ее нижняя часть тела подалась к нему.
— Вот и хорошо, — одобрил Себастиан и, чуть помедлив, погрузил палец в заманчивое тепло.
Лени снова прикусила его шею, издавая какие-то тихие мурлыкающие звуки.
Она была так близко, и Себастиан еле сдерживался, чтобы не войти в нее целиком.
Прижавшись к ней бедрами, он чувствовал, как его желание поднимается на невообразимую высоту, и обратного хода не было.
Они одновременно достигли пика наслаждения, издав первобытный животный крик.
Лина бессильно стала сползать вниз, слабо цепляясь за его шею. Руки ее разжались, но Себастиан не дал ей упасть. Он почувствовал теплую влагу на своем плече, но это была не вода.
— Ты плачешь, моя принцесса? — спросил он.
— Чуть-чуть.
— Почему? — Разве она не была готова к этому сексуальному наслаждению?
— Это было так потрясающе. Я в жизни никогда ни с кем не была так близка.
Его словно облили ледяной водой. Это были слова женщины, которая хотела от мужчины гораздо больше, чем просто физическое удовлетворение. Она хотела окунуться в воды эмоциональной близости, но никто из них не умел в них плавать.
Черт возьми.
— Эй, ребята, веселитесь?
Голос Боба был почти приятной неожиданностью. Хотя парень не догадывался о том, что безупречная репутация Хоука снова подвергается риску.
Тело Лины напряглось, и до Себастиана дошло, какие чувства охватили обнаженную девушку. Хорошо еще, что они стояли, спиной к берегу.
Идиот, он не смог уберечь ее от этого. Единственное, что он сейчас мог сделать, так это мягко опустить ее в воду и заслонить своим телом.
— Как река? — спросил Себастиан.
— Потрясающая. Завтра попробуйте сплавиться на каяках, если уже не боитесь бурлящей воды.
Хоук проигнорировал эту насмешку. У него были другие причины для беспокойства.
Себастиан совершил большую глупость. Он создавал свое агентство, преуспевшее на международном уровне, не для того, чтобы совершать подобные ошибки. Он всегда говорил себе, что не должен, как другие мужчины, допускать слабости в отношении женщин. И это относилось ко всем. В том числе к Лине.
Поэтому ему следует держать свои чертовы желания под контролем.
Лина ковыряла вилкой в тарелке, стараясь не смотреть на Себастиана. Как он может спокойно болтать с другими после того, что произошло днем?
Глядя на него, невозможно было представить, что он подарил ей самые сильные ощущения в ее жизни. Лине редко приходилось испытывать эмоциональную близость, а физическая близость была ей совсем неведома.
Но главным было то, как на нее подействовали ласки Себастиана: она была еле жива. Даже сейчас, просто находясь с ним в одной комнате, она с трудом дышала и не в силах была сосредоточиться на разговорах окружающих.
А у него, похоже, не было подобных проблем.
Что это значило?
Внезапно их глаза встретились, и от взгляда, который бросил на нее Себастиан, внизу живота у нее заныло. Ага, значит, он всего лишь лучше маскирует свои чувства.
Но ведь она не любит его. Он просто вызывает у нее восхищение. Может быть, она и влюбится в него когда-нибудь, но не до такой степени, чтобы не остановиться. Любовь — это жуткая эмоция. Когда ты любишь человека, он способен причинить тебе боль. Разве она не испытала это в своей собственной семье?
Когда родители не захотели взять ее обратно домой, ей стало очень больно, и до сих пор эта боль жила глубоко в ее сердце. Лина идеализировала своего отца-короля. Такой красивый, такой могущественный. Ему поклонялись все жители Марвана. Лина обожала свою красивую, всегда уравновешенную мать. В шесть лет она еще не понимала того, что ее любовь к родителям остается безответной.
