К доктору присоединилась медсестра, и они как можно осторожнее, чтобы не причинять лишней боли, осмотрели ее – проверили рефлексы, задали много вопросов.
В конце концов врач отправил медсестру за болеутоляющим.
– Я бы хотел, чтобы вы сделали томограмму, но, судя по этому первичному исследованию, вы родились в рубашке. Похоже, у вас только сотрясение средней тяжести. Все могло быть куда хуже. Клер заморгала.
– Да. Я думаю, он хотел меня убить.
– Почему вы так думаете? – спросил полицейский, и начался допрос.
Глава 4
Фокусировать взгляд было трудно, ей страшно хотелось спать, уже не говоря о том, что общение с представителями властей всегда вызывало в ней неприятное напряжение. Ни с чем хорошим общение с полицейскими у нее не ассоциировалось. Одни только болезненные воспоминания, крепко сдобренные страхом. Начиная с самой первой встречи с представителями власти. Полицейский пришел к ним в дом, чтобы объявить им с матерью, что отец мертв. И потом стычки с полицейскими всегда были сопряжены с ее страхом.
Со времен последней стычки Клер с полицией прошли годы, но старые привычки долго не хотят отпускать. Самые странные и неразумные привычки тоже. Клер пыталась отвечать на вопросы копа как можно лучше, а когда уже больше не смогла говорить, доктор выставил полицейского из палаты.
– Я могу сейчас поехать домой? – спросила Клер у врача.
– Мне все же хотелось бы, чтобы вы сделали томограмму. Клер поежилась, представив, сколько может стоить такое исследование.
– Нет.
– Вам это необходимо.
– Вы сами сказали, что сотрясение не такое серьезное. Клер с трудом подбирала слова. Допрос полицейского исчерпал ее интеллектуальные возможности. Она страшно устала, и голова продолжала болеть.
– Я бы хотел подтвердить диагноз тестом.
– Это ни к чему... – Клер перевела дух. – Я хочу уехать домой.
– Вы одна живете?
– Да.
– Я знаю, что вам это не понравится, но в вашем случае с такими симптомами я бы оставил вас на ночь под наблюдением врачей, а не стал бы отправлять домой.
– Нет.
– У Клер не было медицинской страховки. Ни за что она не останется на ночь в больнице. Счет из амбулатории и счет за вызов «скорой» и так сильно ударит по ее кошельку.
– Вы неоправданно рискуете своим здоровьем.
– Риск не велик. – И он оправдан, даже если врач этого не понимает.
– Я бы не стал этого утверждать, – сказал доктор.
– Я не останусь.
Врач коротко кивнул, давая понять, что он придерживается иного мнения, но не видит смысла в продолжении спора.
– Вам нужно кому-нибудь позвонить. Вы не можете ехать домой одна, и вам придется подписать бумагу о том, что вы отказались от лечения.
– Я подпишу. – Но звонить ей было некому.
Когда Клер сказала об этом врачу, он снова стал уговаривать ее остаться.
Клер открыла было рот, чтобы сказать, что она все равно не останется, но говорить ей не пришлось – врача вызвали к другому больному. Клер вздохнула с облегчением. Если ей удастся одеться до его возвращения, то у нее будет больше оснований настаивать на выписке.
Она резко перекинула ноги на пол и, опираясь на металлическую спинку кровати, села. Она посидела немного, пережидая, когда перестанет кружиться голова, а потом медленно встала. Шаркая ногами, Клер поплелась к шкафу, где, как она надеялась, была ее одежда.
Она принялась рыться в шкафу, стараясь не двигать головой. В третьем ящике снизу она увидела то, что искала. О, ужас – ее привезли сюда в пижаме!
Топ на бретельках и короткие панталоны – трудно назвать этот наряд подходящим для выхода на улицу. И уж точно в нем нельзя ездить общественным транспортом. Может, стоит надеть поверх пижамы больничную рубашку и вызвать такси? Все равно денег придется отдать меньше, чем за ночь в больнице.
Кажется, у нее ушла целая вечность на то, чтобы натянуть на себя панталоны и топ. Клер решила надеть больничную рубашку задом наперед. Тогда завязки сойдут за застежку халата. И в этот момент с металлическим звоном штора отдернулась.
– Почему ты не в кровати?
Клер подняла глаза и решила, что у нее галлюцинации. Перед ней стоял Хотвайер.
– Я одеваюсь. – Она замолчала, глубоко вдохнула и выдохнула. – Чтобы поехать домой.
– Ты что, мозги потеряла?
– По моим ощущениям их у меня просто выбили.
– Клер, черт тебя побери, тут не до шуток!
Она никогда не слышала, чтобы Хотвайер ругался. Слышать ругань из его уст было странно. У нее возникло ощущение, что он и впрямь разозлился не на шутку. Он не ограничился одним словом, а выдал длинный замысловатый пассаж, который составил бы честь портовому грузчику.
Последнее слово из четырех букв он опустил.
– Ты собиралась вернуться в дом, где на тебя напали?
– Я не могу позволить себе провести ночь в больнице.
– А умереть ты можешь себе позволить?
Клер не ответила. Что на это ответишь? Он все равно не поймет ход ее мыслей. Многие люди воспринимают собственную безопасность как нечто само собой разумеющееся, полагая, что имеют на нее полное право. Клер знала, что эту роскошь не все могут себе позволить.
На глаза вдруг накатились слезы, и Клер разозлилась на себя за это. Она никогда не плакала, черт побери! Слезы – удел слабых, а она слабой не была. Не то, что ее родители.
Она доказывала это себе раз за разом. И она будет доказывать себе это до тех пор, пока не поверит в это.
Хотвайер что-то пробормотал сквозь зубы и осторожно помог ей надеть рубашку и крепко завязал тесемки.
Закончив, он подхватил ее на руки.
– Все будет хорошо, сладкая.
Вернулся врач. Он окинул взглядом Хотвайера, который держал Клер на руках, как ребенка. Даже в том ужасном состоянии, в котором она находилась, Хотвайер не мог воспринимать ее ни как абстрактную пострадавшую, ни тем более как угодившего в беду ребенка. Он ощущал Клер – и ощущал на все сто процентов как женщину, и не просто женщину, а женщину желанную.
Врач криво усмехнулся:
– Я так понимаю, она едет домой с вами?
– Почему бы ей не остаться на ночь здесь, в больнице?
– Она отказалась. Она также отказалась от томографии, которую я ей рекомендовал.
Очевидно, доктор почувствовал, что нашел в Хотвайере союзника. Хотвайер посмотрел на Клер:
– Может, пройдешь исследование?
– У меня нет страховки.
Хотвайер сжал зубы, но не стал набрасываться на Клер.
