Бретт напряженно стал вспоминать, с чем у него ассоциировался этот запах. Дорогой одеколон, но не вполне мужественный. Сладкий запах. Бретт вскочил с кресла и в два бесшумных прыжка оказался перед дверью в спальный отсек. Это одеколон того, кто напал на Клер.
Дверь в спальный отсек была приоткрыта.
– Вы посещали Лестера за неделю до его смерти. Он принял вас за вашего отца, верно?
– Да. Вначале я не понял, что происходит. И только когда он начал балаболить о том, почему он отказался от предложенной работы, до меня дошло, с кем я имею дело. У моего отца был несчастливый талант нанимать на нужную работу тех, кого не стоит нанимать ни при каких обстоятельствах.
– Полагаю, вы этим недостатком не страдаете? – спросила Клер ровным голосом. По тому, как она говорила, никто бы не догадался, что она испугана и нервничает.
Бретт был чертовски горд за нее, но он был готов убить того сукина сына, с которым она сейчас разговаривала. Скорее всего этот тип держал ее на мушке. Иначе Клер давно прибежала бы в кабину.
– Нет, я этой болезнью не страдаю.
– Так кого же вы наняли помочь вам в вашей работе?
– А кто сказал, что я кого-то нанимал?
– Вам удалось обмануть охранную систему. А Бретт специалист в этой области. Я не думаю, что вы разбираетесь в компьютерах.
– Вы правильно думаете.
– Тогда... – Клер выуживала у него нужную информацию, и Бретт был восхищен тем, как мастерски она это делала. Если она подержит его на крючке еще немного, самолет войдет в зону турбулентности и их начнет болтать. Скорей бы уж. Тогда Хотвайер сделает свой ход.
– Скажите мне, кто еще считает, что я приложил руку к смерти старика, и я скажу вам, кого я нанял.
– Ваш ход – первый.
– Уступаю его вам. Клер тяжело вздохнула.
– Вам это не понравится, но, возможно, мое признание вас огорчит и заставит пересмотреть ваши планы относительно меня и Бретта. Те люди в черном в Вашингтоне знают о вас, и одного из них вы сильно раздосадовали.
Кили выругался.
– У них нет ничего против меня.
– Вы забываете про дневник.
– Дневник, конечно, сильно мешает делу, но там нет никаких доказательств, что я убил престарелого киллера.
– И еще ваш одеколон. Я запомнила запах.
– Вы не можете быть уверены, что это был я.
– Вы оставили отпечатки возле моего дома.
– Туфли мои, кстати, тоже не ручной работы. Клер пожала плечами.
– Скажите, кто продал нас с Бреттом?
– Вы так уверены, что это сделал тот, кто с ним знаком?
– Мои знакомые в основном старые люди. И, кстати, никто из них не знает про Бретта.
– Я тоже его не знал. До тех пор, пока он не явился с вами на похороны. Но после этого мне не составило труда нанять детектива, который вас обоих выследил.
– И кто этот шпион? – повторила Клер с упрямой настойчивостью, которая была так знакома Хотвайеру и которая сейчас, похоже, могла сослужить им обоим добрую службу.
Кили назвал фамилию, заставившую Бретта нахмуриться. Это был еще один бывший контрактник, отлично разбиравшийся в компьютерах. Бретт подозревал, что он не слишком совестлив. Он сдал бы и собственную семью, если бы ему хорошо заплатили. Бретт пару раз бывал вместе с ним на задании, но потом отказался работать с этим человеком в команде.
Бретт нисколько не удивился тому, что его бывший сослуживец согласился оказать услугу слизняку Кили, но его страшно разозлило, что тот, другой, смог обезвредить созданную им, Хотвайером, охранную систему.
Самолет дернулся и провалился в воздушную яму.
Клер закричала и упала, и Кили успел выругаться за мгновение до того, как на другом конце спального отсека послышался глухой удар.
Клер выползла из спального отсека на рекордной скорости, вскочив на ноги возле кабины пилота. Хотвайер сгреб ее и сунул в какую-то нишу. Кили бросился следом с оружием наготове. Хотвайер выбил пистолет из рук Кили и одним ударом кулака уложил его в нокаут.
– Свяжи его, – крикнул он Клер, а сам бросился в кабину пилота. Самолет сильно трясло. Надо было вывести его из этой турбулентной зоны.
Выровняв самолет, Хотвайер помчался назад, к Клер, которая уже успела связать Кили и тащила его к туалету.
Хотвайер нежно, но твердо отодвинул Клер в сторону, и прежде чем запихнуть беспомощного Кили в туалет, стал обыскивать его карманы, так, чтобы у него не осталось никаких острых предметов, с помощью которых тот мог бы перерезать веревку.
– Я уже это сделала. Все, что я нашла, положила там, – сказала Клер, указав на столик между двумя рядами кресел.
Хотвайер даже не взглянул в ту сторону до тех пор, пока не закрыл дверь туалета снаружи так, чтобы ее нельзя было открыть изнутри.
– Пусть побудет там, пока мы не сядем.
– И я того же мнения.
Бретт обнял Клер и сильно прижал к себе.
– Сладкая моя, эти несколько минут нагнали на нас страху.
– Я до смерти боялась, что ему надоест вести со мной беседы и он решит пристрелить сначала меня, потом тебя.
– Я чертовски рад, что он этого не сделал, но не могу понять, почему он на это не пошел.
– Он хотел, чтобы все выглядело так, словно произошла авария. У него с собой было два шприца. Готова поспорить, что в них та же дрянь, что он ввел Лестеру. Он взял с собой парашют – думаю, собирался нас отравить и оставить самолет без пилота, чтобы все выглядело так, словно на борту произошла авария.
– Похоже, ты это быстро поняла, моя сладкая.
– Только не успела придумать, как от него избавиться и как предупредить тебя.
– Турбулентность пришлась кстати.
– Это верно. Но я удивилась, что ты не пустил самолет в обход этой зоны. Я заметила, когда мы летели в Джорджию, что ты отлично выполняешь такие маневры.
Бретт рассказал Клер, как почувствовал, что что-то не так, и что он решил использовать воздушную яму как прикрытие для того, чтобы сделать свой ход. Затем он привел ее назад, в кабину, усадил на сиденье рядом с собой и сменил курс на Вашингтон, туда, где он уже позавчера побывал.
Приземлив самолет, он тут же позвонил Этану и договорился о передаче пленника властям. Им с Клер пришлось давать показания, так что только на следующий день он смог отправиться с ней в Монтану, как и планировал.
Клер с облегчением вздохнула, увидев дом Бретта. К счастью, он нисколько не походил на роскошный особняк его родителей. Ей понравился этот простой одноэтажный фермерский дом, просторный и удобный.
Однако внутри дом оказался совсем не таким, как снаружи. Ничего патриархального не было в его оформлении. Оказалось, что у Хотвайера весьма оригинальный вкус и чувство стиля. Он предпочитал четкие геометрические линии, яркие цветовые пятна оттенялись теплыми обертонами. На стенах висели картины: как его собственные, так и других художников.
