В тот же день Бибби сходил к семейному врачу, который с
улыбкой сказал, что я почти сделала ему обрезание. Доктор перебинтовал член,
приложил мази и рекомендовал холодные компрессы.
Когда Бибби поправился, мы снова, правда, осторожно начали
заниматься любовью. Однако, это было больше, чем траханье и вылизывание,
которыми я занималась с Феликсом и могла бы заниматься с Бибби или любым другим
мужчиной. Здесь было более глубокое чувство… любовь.
Бибби и я стали неразлучны… днем в офисе, вечером в кафе, на
концертах, в театре, в парках, а в конце недели – в его комнате.
Иногда мы даже ухитрялись устраивать ночь любви на неделе,
но чаще всего любовные встречи приходились на уик-энд. И можете себе
представить, насколько взрывными были наши секс-встречи, когда мы давали выход
любви и плотскому вожделению, накопившимся за неделю, проведенную в
воздержании.
Одно время мы увлеклись театром; сама идея лицедейства и
сопровождающая его возбуждающая обстановка заинтриговали меня. К счастью, мне
удалось пристроиться к одной из американских кабаре-групп, которая тем летом
выступала в Амстердаме. Несколько вечеров в неделю я работала там девушкой на
побегушках и объявляла номера, одетая в национальный голландский костюм
(включая деревянные башмаки!). Тогда я действительно чувствовала, будто являюсь
частью труппы, и это было настолько восхитительно, что вскоре я вступила в еще
одну театральную компанию. Там мне пришлось заниматься различного рода мелкой
театральной работой, включая гримировку, что мне очень нравилось, и в конце
концов я стала даже писать небольшие комедийные скетчи для шоу.
Бибби, бывало, с горделивым видом сидел в зале во время
представлений или же просто встречал меня у входа на сцену, всегда с любовью
подбадривая меня.
Мы дружили уже около года, и Бибби начинал проявлять все
более и более серьезные намерения касательно наших отношений, что как-то пугало
меня. Я знала, что еще не готова к пожизненному заключению.
Это было примерно в то время, когда моего отца хватил первый
удар. Бибби страдал почти, как и я, от потери общения с моим отцом. Он сильно
привязался к нему, испытывал почти сыновние чувства, и изо дня в день, из
месяца в месяц ходил навещать отца и катать его в коляске. В жару и в холод, в
дождь и в снег Бибби с такой преданностью относился к нему, что временами я,
хотя это нелогично и глупо, чувствовала себя заброшенной.
И все же это было прекрасное, беззаботное и счастливое
время, я была молода и любила Бибби. Когда я слышу музыку Чайковского, Баха,
Брамса или Шопена, эти прекрасные часы всплывают предо мной и я могу разрыдаться,
вспоминая, каким добрым, преданным и верным по отношению ко мне был Бибби, как
сильно меня любил.
Но все хорошо кончается только в сказках. Бибби был очень
чувствителен и слишком легко раним. В результате это начало меня раздражать. Я
стала ощущать почти то же, что и в конце моего романа с Феликсом. Однако в то
время как Феликс вел себя слишком по-мальчишески, Бибби был излишне серьезен.
Бибби всегда выступал как истинный джентльмен. Сомневаюсь,
что у него когда-нибудь были голубые джинсы. Даже по уик-эндам он надевал
рубашку, галстук и пиджак или же костюм с жилеткой. Я отдавала должное его
изысканности, но иногда мне хотелось встряхнуть его и заставить вести себя
по-юношески, быть для разнообразия менее чопорным.
Итак, он продолжал оставаться идеальным джентльменом с
безукоризненно подобранной одеждой, чистюлей, всегда добрым и внимательным по
отношению к своей матери и братьям и любящим меня, а я чувствовала возраставшую
подавленность. В его мире я не могла совершить какой-нибудь неправильный поступок.
Он водрузил меня на пьедестал, а мне там не хватало воздуха. Он не давал
возможности расслабиться. Я должна была обещать выйти замуж за него, а я еще не
была готова к оседлому образу жизни.
Хотя я и не хотела быть разрушительницей нашего счастья, я
вскоре поняла, что наши отношения угасают. Однажды под влиянием настроения я
заявила:
– Думаю, что поеду в Америку, Бибби. Я решила, что на
сегодняшний день между нами все кончено.
Он ничего не сказал. Он побледнел. Затем сел на свою «Веспу»
и поехал домой.
В два часа ночи мне позвонил его старший брат.
– Бибби чуть не погиб в аварии. Ночью в темноте он
врезался на мотороллере в дерево. Чтобы поправиться, ему придется провести в
больнице несколько недель.
Узнав об аварии, я чувствовала себя отвратительно. Я знала,
что он не заслуживает такого расставания со мной. И, что было еще хуже, пока
Бибби лежал в больнице, я спуталась с сильным властным мужчиной, которого звали
Питер. У него была комната в городе, и вскоре мы уже регулярно трахались. Кроме
того, я ушла из кофейной фирмы.
Бибби поправился, и я снова стала его девушкой, хотя все
чаще и чаще встречалась с Питером, и делала вид, будто продолжаю любить Бибби,
что в какой-то степени было правдой. Но я уже разрушила все его надежды с
женитьбой. Я просто не была женщиной, удел которой тихая спокойная жизнь на
окраине города в окружении соседок, сплетничающих о погоде. Из нашего общения
исчезло чувство возбуждения, радости, ощущение молодости; общей осталась только
привязанность к музыке и искусству.
После нашего примирения Бибби еще больше привязался ко мне,
а я бессознательно причиняла ему боль. Мы с Питером продолжали трахаться и
вылизывать друг друга досуха чуть ли не каждый день, как это делают монашки в
своих кельях по ночам. Бибби же был в Буссуме со своей матушкой и братьями.
Я все еще не рассказала Бибби о существовании Питера.
Однажды Питер и я, обнявшись, гуляли по набережной. Я
забыла, что наступил час ленча, и мы прохаживаемся поблизости от конторы Бибби,
который также мог выйти на прогулку. Когда я его увидела, было уже поздно. Он
заметил нас и изменился в лице. Мне ничего не оставалось делать, как
познакомить обоих моих любовников.
Питер пожал Бибби руку и вопросительно взглянул на меня.
Бибби сник от крепкого рукопожатия, извинился и сказал, что ему нужно срочно
уйти, а затем со слезами на глазах попросил позвонить ему попозже. Я позвонила,
и мы договорились встретиться вечером. Подразумевалось, что это будет наша
прощальная встреча.
Мы встретились в доме его дядюшки в Амстердаме, потому что
мне не хотелось ехать в Буссум. В нашем распоряжении была тихая комната на
шестом этаже. Стоял теплый, спокойный вечер, и окно, выходящее на улицу, было
открыто.
Бибби стоял у окна. Он тихо плакал, когда я ему говорила,
что наша связь практически кончилась. Неожиданно он бросился к окну. Я схватила
его за пиджак, но он высвободился. Одной ногой он влез на подоконник и почти
полностью свесился наружу.
– Бибби, пожалуйста, не делай этого, – умоляла
я, – не делай глупостей.
– Мне незачем жить, – хныкал он. – Я потерял
тебя. Ты женщина моей мечты. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой и
матерью моих детей. Но ты отвергла меня. Для чего же мне жить?
