Однажды друзья пригласили Лео и Марику отобедать у них.
Фреда, которая продолжала жить со мной в одной комнате, тоже уехала с ними, и я
знала, что они будут отсутствовать несколько часов. Поэтому я договорилась с
Мустафой о встрече. Чтобы подстраховаться, мы решили встретиться сразу после
закрытия ресторана, когда его хозяин уезжает из гостиницы домой. Каких-либо
усилий соблазнить Мустафу не потребовалось, очевидно, наши сладострастные,
похотливые желания были обоюдными.
Он появился у моей двери полностью одетый, уже не в своих
ставших традиционными плавках. На нем был коричневатый свитер и черные в
обтяжку брюки, которые великолепно обрисовывали его чудесный зад. Как только я
открыла дверь, он сразу же вошел и, не мешкая, обнял меня.
– Вы хотите потрахаться? – спросил молодой
человек, который любил приступать сразу к делу.
Я не могла не рассмеяться его прямолинейности. По крайней
мере, его член все еще был в штанах.
– Во-первых, Мустафа, поскольку мы можем быть честными
друг с другом, позволь мне спросить тебя – ты когда-нибудь трахался со своим
боссом?
– Нет. Никогда. – Казалось, он возмутился при этом
предположении.
– А твой хозяин, случайно, не влюблен в тебя?
– Нет, совсем нет. Не в меня. Если что-то и происходит,
то между ним и поваром. Думаю, что они дружат уже около одиннадцати лет.
– Тогда – давай трахаться! Ну, дай я тебя раздену…
Сейчас я расстегну ремень и сниму брюки. О, только посмотри, какой он красивый
и большой, о-х-х-х-х… У него такой темно-красный цвет, и он так аккуратно
обрезан… и такой толстый… погляди-ка, он делается больше! Я, должно быть,
нравлюсь ему! Ох, Мустафа, я уже вся мокрая, дай мне раздеться… вот здесь,
спасибо… ох, бэби!
Мы трахались глубоко, быстро и сильно. Он был как динамит. И
такой суперчлен! По размерам он намного превосходил обычный и был такого
темно-красного оттенка!
После всего Мустафа вылез из постели и пошел в ванную
помыться на биде, и Мисс Гигиене очень понравилась его чистоплотность. Чистый,
как свисток (а как в него хорошо дулось!), он опять растянулся на кровати, и
теперь уже я пошла подмыться.
Затем мы ласкали и исследовали друг друга. Он стал втирать
крем в мою спину, которая еще побаливала после загара на пляже, и одно только
ощущение сильных рук на коже вновь возбудило. Прикосновение к моему телу тоже
завело его, особенно когда я стала приближать голову к его животу, а мои губы
мягкими кругами стали двигаться вокруг верхней части его живота, а затем стали
описывать все большие и большие круги, пока не коснулись курчавой
растительности внизу живота. Я взяла в губы головку члена и согнулась на
постели, вбирая в себя все глубже и глубже его твердый стержень.
Стоя на четвереньках с низко опущенной головой и с высоко
поднятой вверх загорелой на солнце задницей, я стала быстро работать ртом вверх
и вниз вдоль его члена, вбирая в себя вкус его кожи. Мой язык чувствовал
малейшие складки мошонки, шрам после обрезания и ствол с набухшими кровеносными
сосудами.
Когда его член стал таким большим и твердым, что я просто не
могла больше ждать, я села на него, раскинув ноги по обе стороны его тела, и с
размаху опустилась. Своими руками он поднимал и опускал меня, все убыстряя
темп, и я чувствовала, как он заполняет меня. С криками наслаждения он изверг
фонтан семени, слегка удерживая меня на кончике члена. Сильные руки крепко
обхватили мою талию. И когда я содрогалась, находясь на нем, моя вагина в одном
большом глотке сжалась вокруг его члена.
Он не мог не застонать от удовольствия, а я, находясь на вершине
оргазма, рухнула ему на грудь.
Полностью удовлетворенные, мы немножко отдохнули, помылись,
оделись и вышли, держась за руки. Мустафа настоял, чтобы мы пошли в «Ле Куфэн»,
дискотеку, которая была гораздо забавнее, чем «Ла Пайотт». Музыка в «Ле Куфэне»
была гораздо лучше, посетители казались более оживленными и дружелюбными;
временами музыка прерывалась, и тогда перед публикой разыгрывались короткие
сценки с переодеваниями. Ничего особенного, но достаточно, чтобы удерживать
публику в подогретом состоянии.
К счастью для меня, Мустафа был так же хорош в танце, как и
в постели – он действительно умел пользоваться своим телом. Скоро мы опять
терлись друг о друга, мои руки у него на шее, его руки на моих ягодицах, а его
пенис вплотную прижат ко мне.
У края танцевальной площадки стояли два молодых паренька –
от силы по восемнадцать лет – одетые в форму французских морских пехотинцев,
база которых находилась на острове. Один из них совсем мальчик, с детским
личиком, широко раскрытыми глазами глядел, как Мустафа и я терлись друг о
друга, к тому же Мустафа иногда теребил мои соски, запуская руку в чересчур
открытую блузку. Явно, это доводило молодого моряка до умопомрачения.
Когда диск закончился, я. спросила у Мустафы, не будет ли он
возражать, если я станцую с парнишкой.
– Конечно, нет, – сказал он.
Я подошла к пареньку, взяла за руку и увлекла его танцевать.
Он был так юн и так костляв, что было ощущение, будто я обнимаю младшего
брата-подростка. У него было остренькое, как у птички, лицо и тощая длинная шея
с выступающим кадыком. Коротко подстриженные прямые волосы он густо смазал
бриолином, руки тряслись и нервничали, а громадные ботинки пехотинца почти
каждый четвертый шаг наступали мне на ноги.
Прижимаясь к его белым штанам, я чувствовала, как у него
поднимается пенис. Я опустила руки с его плеч на спину, затем сдвинула их к
позвоночнику, бедрам и потом чуть-чуть вперед. И тут я ощутила его застывший по
стойке «смирно» член. Я сжала конец члена пальцами и потерлась лобком о то
место, где, как я считала, находятся яйца. Когда мы танцевали, его голова была
прижата к моей, а нос уткнулся в мои волосы, он произнес по-французски не менее
тысячи слов, из которых я не поняла ни одного, потому что он говорил на
диалекте и очень быстро.
Он хотел поцеловать меня, но я вежливо уклонилась. Бедняжка,
я просто хотела подразнить его. В конце концов я ведь была с ревнивым
марокканцем и не хотела делать все и всем за так. Помимо этого, если бы даже я
и хотела лишить юнца невинности, не могла же я это сделать прямо здесь, в танцевальном
зале. Не так ли?
Он, должно быть, прочитал мои мысли, потому что прошептал:
– Выйдем на улицу, подышим свежим воздухом!
Я улыбнулась ему, а тут как раз кончилась музыка, и я повела
его обратно к другу. Несколько танцующих зааплодировали, потому что бугор в его
штанах сильно выдавался.
Он начал умолять:
– Пожалуйста, мадемуазель, десять минут. Нет, пять.
Только пять минут, там, снаружи, пожалуйста, я так возбужден, вы не можете
отказать мне.
Мне хотелось сказать, чтобы он возвращался к себе на базу и вспоминал
меня, когда будет онанировать, но я сама все это затеяла и только я должна была
завершить дело. Кроме того, что значат пять минут? Мустафа вряд ли узнает, еще
в гостинице я ему велела не быть ревнивым.
