Обед для нас выбирал Фердинанд. Мы начали с супа
по-фламандски (луковичный сок с картофелем), густо заправленного сливками и маслом.
Суп был прост и превосходен. Но мне захотелось чего-нибудь необычного, поэтому
для меня Фердинанд заказал турецкое блюдо, включающее в себя баклажаны,
помидоры, лук, смородину и пряности. Подали его на манной лепешке, пропаренной
на бульоне. Еда оказалась великолепна – неповторимый вкус.
Для себя же Фердинанд заказал мелко нарубленные цыплячьи
грудки с сушеными персиками, миндалем, изюмом без косточек, помидорами, перцем,
луком, чесноком и морковью. Я не могла удержаться от соблазна, чтобы не попробовать,
и на вкус это было так же прекрасно, как и на вид. Что касается вина, то
Фердинанд заказал сладкое белое бордо «Шато д'Икем» и был особенно доволен, что
оно урожая 1967 года. Он огорчился, когда я отказалась отведать вина, но когда
я объяснила, что не пью, он это понял и больше не настаивал, чтобы я выпила с
ним, как это делают многие пьющие.
Мы испытывали соблазн взять мороженое со свежей малиной, но
в конце концов умеренность одержала вверх, и мы попросили счет. Естественно,
счет был довольно внушителен, но одним из самых любимых удовольствий для
Фердинанда было хорошо и плотно поесть, и он сказал, что обед стоил каждого
заплаченного за него сантима.
Мы остановились в одном и том же отеле, и поскольку нам было
уютно вместе, мы решили и ночь провести вдвоем. Фердинанд был гурманом не
только в еде и приятно удивил меня своим искусством любить. Он не выглядел Дон
Жуаном, по которому стали бы сохнуть все, встреченные им, женщины (я в том
числе). Он был обычен, молчалив, сосредоточен. Но под маской обыденности
скрывался опытный любовник, воспринимающий секс со вкусом и фантазией. Он за
одну ночь трижды довел меня до оргазма, что было превосходно для того, кто был
со мной в первый раз.
Следующий день мы провели вместе, но он предупредил: через
сутки к нему приедет семья.
– Давай как можно лучше проведем оставшееся у нас
время, – предложил он, и я была довольна его прямотой и хорошим отношением
ко мне.
В объятиях друг друга, когда наслаждение перемежалось с
душевными разговорами, нас застало солнечное утро. А в полдень мы встретили
друга его детства, Клода, который отдыхал в Сен-Тропезе с женой, сыном и
дочерью.
Вшестером мы пообедали в тот вечер, правда, с меньшим
присутствием экзотики, чем с Фердинандом накануне. Клод был невысокий, крепкого
телосложения мужчина, глаза которого лукаво искрились. Аннет была выше мужа и
очень красива со своими блестящими черными волосами, светившимися счастьем
зелеными глазами и не исчезавшей улыбкой. Их сын Марк, десяти лет, походил на
Клода, а дочь Мишель была вылитой копией Аннет.
Это была счастливая семья, веселая и дружелюбная. Было очень
приятно сидеть с ними за обеденными столом. Дети оказались хорошо воспитаны и
смышлены, и наш обед проходил радостно и оживленно.
После обеда Аннет отвела детей в гостиницу. Потом мы, четверо
взрослых, расслабились часок за напитками на террасе кафе и решили поехать на
пляж в Памплону.
Стояла одна из тех летних, прелестных теплых ночей в
Сен-Тропезе, когда луна и все звезды высыпают на небо. Море днем было очень
бурным, и сейчас еще волны не успокоились и взлетали выше обычного. С легким
шумом они выплескивались на берег.
Пляж был совершенно пустынен, поэтому мы припарковали машину
Клода поблизости от нескольких других оставленных машин и разделись донага. В
таком виде, только с полотенцами, а я еще и с сумочкой в руках, в которой
находились наши немногочисленные ценности, мы направились к воде.
На пляже в спальных мешках лежали хиппи и, казалось, крепко
спали. Было около двух часов ночи, когда мы добрались до воды, начали
брызгаться и шалить друг с другом. Море было относительно теплым, однако ветер
дул сильный и пронизывающий. Мы, борясь с волнами, заплыли довольно далеко.
В свете полной луны, плывя в море, я увидела смутные
силуэты, маячившие на пляже. Я позвала Аннет, которая была ближе всех ко мне, а
затем Фердинанда и Клода. Мы поспешили на берег, но было уже поздно.
Тени на пляже оказались одетыми людьми, которые при нашем
приближении обратились в бегство. И не зря. Моя сумочка исчезла вместе с ключом
от взятого напрокат мопеда, двумястами франков (пятьдесят долларов), часами
Клода, кольцом Аннет и четырьмястами франков, принадлежавшими Фердинанду.
Оба мужчины исчезли очень быстро, а мы не были одеты, чтобы
пуститься за ними в погоню, правда, кричали им вслед:
– Дерьмо, ворье поганое!
Французское слово «merde» – «дерьмо» – очень удобно, когда
хочется произнести английское слово «shit» – «говно» в порядочном обществе.
Люди сцены желают друг другу «merde» на счастье в день премьеры, а несколько
лет тому назад газеты облетело заявление премьер-министра Канады Пьера Трюдо
толпе заговорщиков – «mange la merde» («жри дерьмо»), хотя один из репортеров
предположил, что Трюдо просто напомнил им, что уже наступило время ленча!
К счастью, воры оставили наши полотенца, поэтому мы быстро
вытерлись и бросились к машине в надежде, что сможем догнать их. На нашу удачу
Клод спрятал ключ зажигания в бардачке, а не в моей сумочке. Но мы оставили
дверь открытой, и вся одежда пропала.
Полотенца едва сходились на наших талиях, поэтому можно
представить, в каком виде нам предстояло вернуться в отель в три часа утра.
Кроме этого, Фердинанда ожидало неприятное объяснение с супругой, прибывающей
завтра, по поводу исчезновения костюма.
Машина, к счастью, завелась, однако огни не загорелись. Эти
подонки, очевидно, пытались включить зажигание и угнать машину. Это им не
удалось, но они повредили электропроводку.
Несмотря ни на что, в нас еще сохранилось чувство юмора, и
это было кстати. Нам предстояло совершить обратную поездку в Сен-Тропез без
огней. Единственное, что мы могли придумать – ехать медленно и очень осторожно,
с приоткрытой дверцей, так как освещение салона действовало и хоть в какой-то
мере могло обозначить нас для встречных машин.
У нас было несколько опасных моментов, должна признаться, и
мы испытывали огромное напряжение, пока не подъехал молодой мужчина в «рено» и
не предложил свою помощь. Хотя он направлялся в другую сторону, но любезно
развернулся и довел нас до Сен-Тропеза (ехали за ним). Мы испытали невероятное
облегчение и были очень благодарны.
Добравшись до городской площади, где находился наш отель, мы
ощутили замешательство – предстояло выйти из машины почти голыми. Мужчина,
сопровождавший нас, при одном взгляде на эту картину истерически расхохотался.
Мы рассказали все, что с нами случилось, и хотя он явно сочувствовал, все же не
мог удержаться от гогота, похлопывания себя по ляжкам, а нас – по голым плечам.
Он очень торопился домой и собирался поведать эту историю жене, хотя, вероятнее
всего, она обвинила бы его в сочинении небылиц, чтобы оправдать позднее
возвращение.
