– Приезжай ко мне на виллу… если только
осмелишься, – ответил он.
С этими словами он прыжком поднялся на ноги и на цыпочках,
будто ожидая нападения врага в любую минуту, отправился домой. Я полагаю, что у
него на уме уже был враг. И им была я.
Я подумала, не пойти ли за ним. Дразнить мужчин – занятие, в
которое я никогда не верила. Но для большинства женщин в моей родной стране это
естественное времяпрепровождение. Сейчас я была поставлена перед дилеммой –
если я не пойду, то буду виновата в чем-то, во что не верю. Если же пойду…
Хорошо, возможно, он не пытался обмануть меня, и я получу то, что мне
причитается.
Я приняла решение извиниться и объяснить, что я просто
пошутила. Его вилла находилась неподалеку, мы недавно побывали там. Поэтому я прошла
к ней, постучала в дверь и окликнула его по имени. Дверь быстро открылась, и на
пороге стоял он – абсолютно голый.
Я сказала:
– Послушай, Владимир…
Это были мои последние слова в течение следующего часа. Он
просто выкинул вперед длинную волосатую руку и втащил меня в дом и на кровать.
Случившееся несколько смазано в моей памяти. Я обрывочно вспоминаю, как с меня
с треском срывают платье и перед моими глазами маячит огромный стоячий пенис.
Раздевал он меня со сноровкой Атиллы, вождя гуннов. Я всегда доверяла старинной
пословице:
«Если насилие неизбежно, лежи спокойно и получай от него
удовольствие». Именно так я и сделала.
Я никогда не была искусна в акробатических трюках во время
траханья, но на этот раз не было выбора. Меня швыряли, как тряпичную куклу. Он
держал меня головой вниз, обсасывая мою промежность. В следующий момент я уже
стояла на четвереньках, и меня толкали по всей комнате, как будто сзади
находился бульдозер. Затем, помню, я сидела на постели в позе орла, а в меня,
потрясая мои легкие, вколачивали длинные, громадные сваи; затем я уже была на
боку, а он держал меня горизонтально своими длинными сильными руками. У него
был член, как у быка, и даже при моих вагинальных способностях он входил в
меня, как громадный кол.
Неожиданно я оказалась повернутой лицом к стене и буквально
(и иносказательно, тоже) поползла по ней вверх. Он в это время выкрикивал
что-то в высшей степени романтическое на своем родном языке. Я думаю, что фразы
были именно романтические – ведь не спрашивал же он у меня, который час.
Потом я глядела в окно, хотя на улице меня ничего не
занимало. Моя голова дергалась в окне, как взбесившаяся механическая кукушка в
часах. Затем он скатился на спину на пол, увлекая с собой меня, и мы совершили
обратное путешествие на кровать, а Владимир все продолжал трахать меня с
остервенением маньяка. Неожиданное, резкое движение тела, и мы снова в постели,
и все это ни на секунду не вытаскивая свой член из меня.
В первый раз за все время он взглянул мне в глаза.
– Ну как, это все вранье? – спросил он.
– Ну… – сказала я. Мне не следовало выказывать
сомнение. Он подсунул руки под мои ягодицы, оторвал мои бедра от пола и с силой
насадил меня на свой член, как игрушку… которой, полагаю, я и была.
Это продолжалось бесконечно. До тех пор, пока мы не кончили
с таким неистовством, что одна из ножек кровати отлетела, и мы оба очутились на
полу, все еще не разжимая объятий. Я была избита, измята, исцарапана и
буквально разодрана на куски, когда громадной силы поток его спермы, как из
пожарного ствола, излился в мои внутренности.
Я была полностью опустошена. Владимир вытащил свой член, он
был таким же большим, как и вначале.
– Сейчас ты веришь? – спросил он.
У меня уже не было сил спорить с ним.
– Верю, – сказала я.
– Хорошо.
Он бережно поднял меня, отнес на кровать и медленно, мягко и
нежно стал любить, как будто массажируя всё раны и ссадины, нанесенные ранее.
После всего он умело одел меня, похлопал по ягодицам и
сказал:
– Если кто-нибудь будет у тебя спрашивать, какие же
любовники уроженцы Монтенегро, что ты им ответишь?
У меня не было ни желания, ни сил пройти все это сначала. Ни
сейчас, ни позже.
– Фантастические, – выдохнула я.
– Хорошо. А сейчас тебе надо уходить. Он выпроваживал
меня, и причина была очевидна. Раздался стук к дверь. Когда я выходила, он
впустил в дом местную крестьянскую девушку, широкобедрую славянку с неимоверно
большими грудями.
Я не могла поверить этому, но не собиралась болтаться
где-нибудь поблизости, чтобы узнать правду. Я была просто закуской, так, чтобы
заморить червячка: главным блюдом была она.
С дрожью в коленях, с сильной слабостью я добралась до
отеля; все мое тело болело, а одежда имела жалкий вид. Трусы превратились в
клочья, словно были зажаты вращающейся дверью.
Я плюхнулась на постель почти без сознания. Во мне
находилось около шести галлонов спермы и при каждом движении тот или иной
мускул буквально молил о пощаде.
К приходу Ларри я уже немного пришла в себя. Но вряд ли было
похоже, что я вернулась с чаепития у викария. Ларри обозлился, как черт, требуя
ответа, кто это был и почему я это сделала.
Поверил бы он, если бы заявила, что меня изнасиловали?
Никоим образом! Поэтому у нас произошла одна из тех глупых ссор, которые
являются частью любых отношений, но к обеду мы помирились, и я с такой
жадностью его поглотила, будто не ела три дня.
Позднее, за прохладительными напитками на террасе, к нам
присоединился Лу, и разговор постепенно перешел на мужские журналы в Югославии.
Он представил нас издателю одного из них, под названием «Адам и Ева», издатель
в это время гостил в отеле. Его журнал, который он показал, имел фотографии
высокого качества, и по формату они были схожими с фотографиями «Пентхауза».
Издатель рассказал, что пять лет тому назад и речи не могло
быть о выпуске журналов подобного рода. Однако, в последнее время обстановка
смягчилась, а власти стали более либеральны. Сейчас информативные колонки и
фотографии на сексуальные темы стали весьма модными.
Во время разговора мы услышали первую югославскую
сексуальную шутку. Очень часто анекдоты не переводимы, но, посмотрим, что вы
скажете об этом:
Три югославские девушки хотели стать деревенскими
проститутками, и хотя поле деятельности было обширным, они чувствовали, что им
недостает опытности парижских шлюх. Поэтому они отправились за наукой в Париж,
обещая вернуться с приобретенными знаниями.
Все жители деревни проводили их и пожелали удачи. Через
несколько месяцев только две из них вернулись домой.
– А где же третья? – потребовали ответа сельчане.
– Она осталась в Париже для дальнейшего обучения.
