Время шло, и мы подлетели к Монреалю, когда Фостер
признался, что уже три месяца не занимался сексом и привык к воздержанию.
Однако, тот факт, что сейчас он сидит рядом со Счастливой Шлюхой, освободил все
ранее подавляемые сексуальные чувства. Он прямо умирал от желания, как он
выразился, «попасть в меня».
Недолго думая, я решила, что этот очаровательный молодой
человек заслуживает ласки и утешения. В конце концов, если бы мне пришлось три
месяца прожить без секса, я бы наверняка превратилась в истеричную маньячку. Я
достала одеяло и прикрыла нас… к счастью, огни в отсеке были выключены.
Все правильно. Я сделала это просто для того, чтобы мы
согрелись! Я подняла вверх ручки кресел и, сняв трусики, очень быстро
увлажнилась только от одной мысли, что буду трахаться в Боинге-747. Мое первое
реактивное траханье.
Я потянулась и направила руки Фостера себе между ног, пусть
сам почувствует, что тетушка Ксавьера готова принять все, что он может ей
предложить.
Траханье в самолете среди авиаторов ценится как
первоклассное времяпрепровождение. Существует даже организация, известная как
«Клуб высотой в милю», для любящих трахаться на высоте. Наверняка этот клуб был
создан в 20-х годах, когда на милю в высоту забирались немногие, когда же
забирались туда, то самолет, на котором они летели, подвергался опасности
развалиться на куски от высокоскоростного траханья.
С прогрессом авиации изменялись и условия членства в клубе,
и сейчас с появлением многоместных реактивных самолетов клуб перестал быть
закрытым заведением. По крайней мере никто не обратился ко мне с требованием
уплатить членские взносы.
Кончив размышлять об этих вещах, я вдруг поняла, что уже
сижу на коленях у Фостера, спиной к его груди. Какая глупость… у меня это вошло
как-то само собой, бездумно! А Фостер уже высвобождал свой член, распухший от
скопившейся в нем за три месяца спермы, и вставлял его сзади в мою вагину. Все
это было сделано очень тихо и осторожно. Для обычного пассажира со стороны наши
действия казались небольшим флиртом во время полета, хотя, возможно, стюардессы
догадывались, что в действительности происходит. Кресла рядом пустовали, а
девушка в соседнем ряду или спала, или исподтишка следила за нами.
Многие люди спрашивают, как я ухитряюсь заниматься сексом в
тесном самолетном кресле. Это очень легко делать в сидячем положении. Два
человека, сложившись наподобие двух ложек, занимают не больше места, чем один
человек.
Но хватит об этих технических подробностях. Фостер глубоко
вошел в меня, и чтобы не кончить слишком быстро, медленно двигался вверх и
вниз.
Это было нежное соитие, его член приятно наполнял меня, а я,
контролируя свои движения, уцепилась кончиками пальцев ног за стоящее впереди
кресло.
Никому из нас не хотелось кончать, настолько это было
хорошо, поэтому мы продолжали трахаться, иногда приостанавливаясь, когда к
Фостеру подступали судороги оргазма.
Если бы мы летели в Токио, думаю, мы могли продолжать в
таком духе всю дорогу. Но тут подошла стюардесса и спросила, что мы хотели бы
заказать на обед.
Она, должно быть, посчитала нас за зомби – мы уставились на
нее остекленевшими глазами, не в силах вымолвить ни слова. По весьма
основательной причине.
Пока мы глядели на нее, Фостер стал извергать семя. А когда
я говорю «извергать», то это что-то значит.
Трехмесячные запасы спермы хлынули в меня, сначала быстрым,
кратковременным извержением, затем это было длительное, ускоряющее бег
половодье, под конец – одна струя, другая, третья… Я ощущала, как они омывают
мои внутренности, и это продолжалось бесконечно! Сколько жидкости… Его член
работал, как обезумевший от высокого давления пожарный шланг, внезапно вышедший
из-под контроля, а головка члена сотрясалась с силой этого шланга. Опять…
опять… опять… – Вы хотели бы пообедать? Поток… поток… поток…
Это должно наконец кончиться, подумала я. А что за
улыбающееся лицо прямо передо мной? Поток, поток, поток…
– Мясо с жареным картофелем. Или омар в распущенном
масле. Или…
Боже милостивый! Наводнение все продолжалось, правда,
чуть-чуть о слабнув, но все еще под большим давлением.
– Может быть, вам предложить просто сэндвич? –
спросила стюардесса.
А-х-х-х… кажется, наступал конец. Наконец-то пожарный шланг
Фостера начал терять давление. Но постепенно. Он все еще соответствовал
требованиям, предъявляемым мужчине при хорошем траханье.
– Может, мне прийти чуть позже? – осведомилась
стюардесса.
– Что? – спросила я.
– Вам в самом деле хочется пообедать?
– Да, пожалуйста. Фостер, ты хочешь пообедать?
– Что?
– Вы хотите пообедать? – спросила стюардесса.
– А-х-х-х, обед.
– Мясо, – сказала я, – или омар… распущенное
масло… или ахххх…
– На завтрак, – сказал Фостер.
– Обед, – повторила я, все еще зациклившись на
распущенном масле. Проблема обеда (или завтрака?) принимала немыслимые размеры,
но Фостер, будучи человеком активных действий, решил все быстро и окончательно.
– Да, – сказал он.
– Что? – спросила стюардесса.
– Да, – несколько громче повторил Фостер, даже не
замечая, что говорит шепотом.
– Он сказал – да, – объяснила я стюардессе. Когда
она ушла более, чем смущенная, я слезла с Фостера, насухо вытерла его член
шелковым носовым платком, который всегда имею под рукой, засунула платок к себе
в вагину и отправилась в туалет.
Я уже почти подмылась, когда услышала стук в дверь.
Естественно, что в процессе такого интимного занятия я не могла открыть,
поэтому даже не обратила на стук внимание. Закончив мыться и открыв дверь,
чтобы выйти, я была буквально втолкнута обратно Фостером, стоявшим снаружи. 300
– Что такое? – удивилась я.
Он лихорадочно закрыл защелку, и когда повернулся, у него в
руке… догадайтесь что? Точно! Большой, твердый и красивый, как пуговица.
Одноглазая, ухмыляющаяся пуговица.
– Так быстро? – изумилась я.
– Ну, Ксавьера, это было прекрасно, – сказал
он. – В кресле. Но, мой Бог, хотелось оттрахать тебя по-настоящему, но я
опасался, что нас увидят. Потрахаться тихонечко очень приятно, но не тогда,
когда был лишен этого три месяца.
– Ладно, – рассмеялась я, – только не ожидай,
что тебя так будут обслуживать на всех авиалиниях. На некоторых тебе попадут
только кофе и сладости… но не такие, как Воздушная Голландка. Ну, а сейчас иди
сюда.
И я прибегла к небольшому трюку, которому меня научил
знакомый командир самолета во время полета по маршруту Париж – Рим.
