Было уже три часа дня, и мы решили, что пора перекусить.
Марти принес огромные гамбургеры из кафе и купил фруктовые коктейли у одного из
продавцов.
Эти продавцы на пляже кишмя кишели, и у них можно было
купить абсолютно все. Один из них, высокий, приятный парень, торговал обувью.
Пока Марти доставал пищу, я подошла к продавцу, чтобы получше разглядеть его
товар. Рядом с ним стояли две среднего возраста дамы и отчаянно торговались.
Они набросились на корзину с туфлями и тапочками, как коршуны.
– Тише, тише, – попросил продавец, обхватив
корзину и удерживая, чтобы она не упала.
Я спросила красавчика по-испански, можно ли примерить пару
туфель. Они были белого цвета и, казалось, сделаны из кожи; он просил за них
шесть долларов. Я предложила ему четыре. Он согласился, и мы уже собирались
закончить сделку, как вмешались обе дамы.
– Четыре доллара за это барахло? Вы, должно быть, не в
своем уме.
– Это же не настоящая кожа.
– Пощупайте, это пластик. Мы сами торгуем обувью. Эти
туфли пластиковые.
– И они сделаны в Филадельфии. Там мы их продаем.
– Они очень быстро сносятся.
– Это хлам.
– Слишком дорого.
Мне надоел этот вздорный разговор и я, сдерживаясь, тихо
сказала:
– Они мне нравятся, я считаю, что они стоят четырех
долларов, именно эту сумму я и заплачу.
– От силы два доллара.
– И ни пенни больше.
Все-таки они меня достали, и я снизила цену до трех долларов.
После долгих стенаний и причитаний о том, что его жена и восемь детей умрут с
голода, не получив четвертый доллар, продавец все-таки забрал мои три доллара.
Позднее, надев туфли, я убедилась, что мегеры были правы. Со
скрипом и треском туфли развалились. Они и в самом деле были пластиковые.
В короткий срок я познакомилась с жизнью в Акапулько и
выяснила, что туристы, прилетавшие из Соединенных Штатов, Англии, Франции,
Италии и Канады, ежедневно приходили от четырех до пяти дня в отель «Вилла
Вера».
К пяти часам собиралась толпа из международных
знаменитостей, степенных политиков, первоклассных шлюх, которых привезли с
собой богатые покровители, банкиров, переодетых (скорее раздетых) гомиков… и
вообще, кого тут только не было.
По отношению к шлюхам я была настроена нейтрально. Они
ощущали себя здесь принцессами на неделю или две, но всегда их преследовала
мысль, что они должны будут вернуться в мясорубку большого города. Я даже
сочувствовала им. Я начала посещать бар «Вилла Вера» каждый день и встречала
там кучу знакомых по старой профессии (понимайте это, как хотите), большинство
из которых сразу же начинали интересоваться, когда я собираюсь возвратиться в
Нью-Йорк.
Я поняла, что их любознательность не просто проявление
вежливости. Они на самом деле были рады снова встретиться со мной, и часы,
проведенные вместе за стойкой бара, были восхитительны. Это был акапульский
филиал Манхэттена. В основном они говорили одно и то же:
– Ты упускаешь возможность посвинговать в Городе Забав.
– А где здесь центр активности, Ксавьера?
– Ты знаешь стоящих девочек по соседству?
– Чем ты занимаешься сегодня вечером?
Мне все это нравилось. Было весело. Радости от того, что
когда-то я была знаменитой мадам, весьма разнообразны и многогранны. Но в
основном я держалась за Марти. Он стоял рядом со мной, испытывая гордость, что
играет роль любимого пажа знаменитой дамы. Он постигал не только любовную игру,
но и встречался с такими людьми, с которыми бы никогда сам не познакомился.
Возможно, это были не те люди, которых его семья пригласила бы к себе на обед,
но, несомненно, они представляли интерес для молодого человека.
50. Старые знакомые
Марти и я проводили время в теплом тумане, выходя в море на
лодке, занимаясь водными лыжами и траханьем.
Буйный тропический климат почти заставил меня забыть, что
стоял декабрь и приближалось Рождество. И вскоре я ждала Ларри, чтобы вместе
провести его отпуск.
Я знала, что должна буду целиком посвятить себя Ларри и
сказала об этом Марти. Первой его реакцией была вспышка ревности, но вместе с тем
он горел желанием познакомиться с Серебряным Лисом. Конечно, секс с Марти
отпадал, потому что Ларри никогда не отличался широтой взглядов… особенно,
когда это касалось симпатичных девятнадцатилетних юношей. Однако, мы решили,
что по крайней мере попытаемся прийти к такому соглашению, которое позволило бы
находится втроем как можно больше времени.
Поначалу Ларри без восторга воспринял ситуацию, очень часто
раздражался и грозил упаковать чемоданы и вернуться в Нью-Йорк. Но через
несколько дней он обнаружил, что Марти ему действительно нравится, и для нас
троих наступило приятное время.
Честно говоря, случалось и так, что я не возражала бы, если
бы они оба отвязались от меня. Марти был не более, чем временный, хотя и
восхитительный сексуальный партнер, а за предыдущие девять месяцев я постоянно
пыталась осознать перспективы своих отношений с Ларри. Мне все чаще казалось,
что я принимаю за настоящее чувство то, что на самом деле является простым
совместным удовлетворением потребностей. У меня было много потребностей в
Нью-Йорке – в любви, а не в коммерческом сексе, в безопасности, в
привязанности, в спутнике, в менеджере, и все эти обязанности с успехом
выполнял Ларри. Точно так же и у Ларри существовали определенные потребности,
которые удовлетворяла я. Мы хорошо подходили друг другу, но поскольку наша
связь основывалась на текущих потребностях, то сейчас, когда я уже не была
мадам, изменился и характер отношений. Сейчас я начинала понимать, что мы
никогда по-настоящему не любили друг друга. Мы, вероятно, хотели, чтобы наши
отношения были любовью, и поэтому думали, что это любовь. Но к лучшему или
худшему, наша связь ею не была. И отношения между мной и Ларри никогда не будут
прежними.
Тем не менее мы были вместе, и хотя все еще занимались
сексом, уже не с таким удовольствием валялись в постели, любя и обнимая друг
друга, как когда-то.
В первый вечер приезда Ларри в Акапулько мы втроем
отправились в путешествие по «району красных фонарей».
Такси провезло нас сквозь темноту по узким улочкам, покрытым
гравием, в самый слабо освещенный район города – «район красных фонарей».
Как он был живописен! Каждый второй домишко – бордель или
бар; шлюхи всех возрастов стояли на улицах, одетые в брюки в обтяжку или
мини-юбки. Казалось, все они были безобразны, и жирные, и тощие. Костлявые
маленькие создания с длинными черными волосами, толстым слоем грима,
темно-карими глазами. И другие, чьи мощные телеса и огромные груди с трудом
втискивались в тесные свитера. Выглядели они нечистоплотно.
