– Теперь, может, сама примешь решение?
Если хорошо сработаешь, то выдам тебе еще и премию, а наградой ты с хозяином
делиться не обязана, она, как чаевые, остается в личном пользовании.
– Хорошо, – кивнула я, – завтра
в девять утра встречаемся в нашем офисе, оформляем договор и обсуждаем детали.
– Йес! – подвел итог Краминов.
Я распахнула дверцу и начала осторожно
выкарабкиваться из нереально высокого джипа. Производители обязаны были
предусмотреть в подобных машинах лифт!
– Бу-бу-бу… – вдруг тихо пробормотал
что-то Павел.
Я обернулась.
– Вы мне?
– Все девки одинаковы, – вдруг
горько произнес Краминов, – за бабки удавятся. Любую можно купить. Вопрос
лишь в цене.
В первую минуту я испытала желание достойно
ответить наглецу: «Завтрашняя встреча отменяется! У нашего агентства слишком
много клиентов!» Но уже через секунду задушила свой порыв. Вспомнила цифру в
блокноте и прикусила язык. Наверное, меня и правда легко купить. Но очень уж
хочется иметь домик в Подмосковье! Это раз. И два: если работаешь с людьми,
приходится сдерживать свое самолюбие. Абсолютное большинство клиентов считают
себя всегда правыми, а если они ошибаются и говорят гадости, надо стараться
воспринимать это спокойно.
– Наверное, вас часто обижали, –
только и ответила я, спрыгивая на асфальт. – На свете существуют
порядочные женщины, жаль, если вам они ни разу не встречались.
Глава 6
Домой я пришла очень поздно и тут же
наткнулась на дамские туфли огромного размера. Сначала мне показалось, что у
вешалки валяются мужские ботинки. Ну согласитесь, редкая женщина расшвыривает
обувь в разные стороны! Правая туфля лежала неподалеку от зеркала, левая
отлетела почти к двери, да еще они были похожи на лыжи. Но потом я заметила
здоровенные каблуки и изумилась еще больше. Из домашних на «гвоздиках» способны
бегать только Юля и Лиза. Но у первой ножки Золушки, а вторая ни за что не
нацепит подобный «шедевр» обувной промышленности.
Кстати, дома-то никого, кроме нас с Кирюшей,
нет! Лиза в Англии и пробудет там до осени – шлифует знание языка. Конечно,
нехорошо было забирать Елизавету из школы в начале мая, но ей на будущий год
надо поступать в вуз, она решила стать переводчицей, вот мы и подумали: физика,
химия, математика ей не понадобятся, а английским лучше овладевать в
Великобритании. Юля, Сережка, Вовка Костин и Катя укатили в Париж, это
совместный наш подарок Катюше на день рождения. Ей путешествие досталось
бесплатно. Правда, подруга родилась не в мае, но путевка в несезон значительно
дешевле.
В результате мы с Кирюшей остались одни. Двоих
детей отправить в Лондон на целых четыре месяца нам не под силу, и Кирик сам
предложил:
– Пусть уж Лизка едет, мне английский
разговорный ни к чему. Компьютерщики не болтают, в сети всем по фигу, какое у
меня произношение, а пишу я правильно.
Проявив благородство, Кирюша загрустил и через
пару дней после отъезда Лизы начал делать заявления типа: «Мальчикам очень
полезны эклеры с заварным кремом». Или: «Лучшая пища для мозга – домашние
пирожки с мясом». И я покорно бежала к плите – мне хотелось побаловать Кирюшу.
Так откуда взялась эта жуткая обувь? Только
сейчас я заметила около «лыж» на каблуках еще одну пару. Эта была крохотная и
какая-то жалкая – ободранные сандалики некогда желтого, а теперь темно-серого
цвета.
Из кухни послышался грохот, я ринулась на звук
и остолбенела. Под потолком плавали клубы синего дыма, у плиты стояла великанша
в трогательном розовом халате с оборочками. Он был слишком короткий, чуть выше
мощных коленок, открывал волосатые голени, а ступни прятались в тапках, которые
я сначала приняла за ласты. Рукава тоже были малы, из них высовывались две
лапы, смахивающие на медвежьи, толстые пальцы цепко держали вилки, ими монстр
переворачивал пухлые котлеты, источавшие невыносимый смрад.
– Здрассти, – оторопело вымолвила я.
Чудовище повернуло голову и степенно ответило:
– Ну привет! – потом снова занялось
приготовлением бифштексов.
– Вы кто? – невежливо спросила я.
– Эльза Кох, – невозмутимо ответило
чудище и чихнуло прямо в котлеты.
Я вздрогнула. В детстве, шаря у отца в
кабинете по полкам, я обнаружила жуткую книгу под названием «Преступления
фашизма». Среди прочих ужасов там имелся рассказ о некой Эльзе Кох, сотруднице
лагеря смерти Освенцим, любимым развлечением которой было делать абажуры из
кожи людей. Подходящее имечко для гостьи.
– Что вы здесь делаете? – рискнула я
продолжить расспросы.
– Живу, – пожала могучими плечами великанша.
Я покрылась мурашками. И тут же принялась себя
успокаивать. Не волнуйся, Лампа, ты просто ошиблась дверью. Поднялась на другой
этаж и вломилась к соседям… Но в ту же минуту вспомнила: я открыла замок своим
ключом, и квартира наша. Вон на шкафчике стоят кружки с изображением собачек, я
давно их собираю.
– Хочешь поужинать? – внезапно
радушно предложила Эльза.
– Нет, спасибо, – я поспешила
отказаться.
– Хорошие гамбургеры, – продолжала
стряпуха, – и дешево мне достались. Они со срока сошли, но чего плохого
может случится с замороженной жрачкой? Я, например, без мяса не могу.
Продолжая нахваливать отвратительно воняющую
еду, Эльза сняла сковородку с конфорки, вилкой сбросила в тарелку штук шесть
котлет и села за стол.
– Жаль, макарошек нет, – грустно сказала
она. – Очень их уважаю, только не длинные, а спиральки. Ты какие любишь?
– Ракушки, – почти в обмороке
ответила я, наблюдая, как в кухню влетает Ада.
Наши собаки живут по четкому расписанию,
которое они сами себе установили. Утром, например, псы любят поспать до десяти.
Стоит посмотреть, с какими недовольными мордами они бродят в полвосьмого по
двору. Только что не говорят: «Злые люди! Зачем выпихнули нас на улицу ни свет
ни заря». После завтрака стая отдыхает. Когда домой с учебы и работы возвращаются
хозяева, псы оживляются, но ровно в девять вечера они заваливаются на боковую.
И тут может происходить что угодно – собаки даже ухом не поведут.
