– Это, по крайней мере, объясняет ее
хронический фарингит, – вздохнул доктор. – Вы любите подругу?
– Очень! – воскликнула Кристя.
– Боюсь, я сообщу вам не очень приятную
информацию, – протянул Сергей Леонидович и замолчал.
– Говорите, – храбро приказала
Кристина.
– Вообще-то я не имею права разглашать
сведения о состоянии больной, вы ведь не родственница…
– У нее никого нет, – в очередной
раз напомнила Рыбникова.
– Мальчик очень тяжело больна, –
решился на откровенность Сергей Леонидович.
– Чем? – воскликнула Кристя.
– Обвальное падение иммунитета, –
обтекаемо ответил врач, – причем уже… э… в терминальной стадии… очевидно…
э… э… Скажите, она часто болеет?
– Чем? – тупо повторила Кристина.
– Простуда, слабость, проблемы с
желудком, боли в спине… – начал перечислять Сергей Леонидович.
– Нет, никогда не жаловалась, –
заверила стриптизерка.
Врач кивнул:
– Сильный, молодой организм, и это
сработало против Беатрисы.
– Я не понимаю! – чуть не заплакала
Кристина.
Сергей Леонидович сцепил пальцы в замок.
– У каждого человека есть свой порог
сопротивления болезням. Один согнется от легкого сквозняка, другой даже не
чихнет, простояв целый день голым на морозе. Как вы думаете, кому больше
повезло? Кто имеет реальные шансы дожить до глубокой старости?
– Второй, – предположила Кристина.
– Нет, – грустно улыбнулся
врач. – Все с точностью до наоборот – первый. Он моментально ощущает
симптомы недомогания и начинает лечиться, а здоровяк пропускает первую стадию,
вторую, третью, его иммунитет рушится только на червертой, а тогда уже поздно
включать в битву врача, это не поможет.
– У Беатки рак! – посерела Кристя.
– Онкология сейчас лечится –
химиотерапия, лучевая, гормоны, операция. Положение Мальчик намного хуже!
– Что может быть страшнее опухоли, –
прошептала Кристина.
– Дурочка, – неожиданно по-отечески
ласково произнес врач. – Полно напастей, по сравнению с которыми онкология
кажется подарком: красная волчанка, рассеянный склероз, проказа… Скажи, вас в
клубе проверяют?
– На наркотики?
– Анализ крови сдаете? СПИД, сифилис,
гепатит, вирусные инфекции…
– Нет. А зачем?
– Деточка, вы же общаетесь с людьми.
– Мы не проститутки, а танцовщицы! –
возмутилась Кристя.
– Но ведь случаются интимные контакты?
– На работе это запрещено, –
отрезала Кристина. – Да, мы раздеваемся перед публикой, однако это все.
Если исполняем приватный танец, то за нами незаметно подглядывает охрана – на
стене кабинета висит зеркало, оно с обратной стороны прозрачное.
– Ясно, – кивнул Сергей Леонидович.
– Что бы вы о нас ни думали, –
продолжала возмущаться Кристина, – но телом мы не торгуем! Почти у каждой
есть парень.
– И у Беатрисы?
– Да.
– Он должен немедленно сдать анализ на
иммунный статус.
Кристина моргнула, потом, переварив
информацию, прошептала:
– У Беатки СПИД?
– Не совсем, – замялся Сергей
Леонидович. – Хуже!
У Кристи потемнело в глазах.
– У человека в крови имеются как белые,
так и красные клетки… Слышали про них? – спросил врач.
– Ну… в принципе… слышала, – робко
откликнулась Кристина.
Сергей Леонидович вытащил из ящика стола
листок.
– Мы сделали ей экспресс-анализ.
Лейкоцитов у нее единица, а нижняя граница нормы четыре и пять. Нейтрофилов
пять, а должно быть не менее сорока восьми, палочкоядерные практически
отсутствуют… Понимаете?
– Ни хрена я не разбираюсь в вашей
науке! – закричала Кристя. – По врачам не хожу, анализ крови ваще не
делала, и Беатка по больницам не таскалась. Она к вам зуб запломбировать
пришла.
Сергей Леонидович спрятал распечатку в ящик.
– Дантист хорошо сделал свою работу,
пломба на месте.
– Но у Кристи опять челюсть заболела!
– У нее во рту обнаружились характерные
язвы, свидетельствующие о терминальной стадии процесса, – монотонно
объяснял Сергей Леонидович. – Сейчас остается лишь облегчить ее страдания,
но я не имею права выписать сильнодействующие наркотики, и тут, понимаете…
Доктор замялся.
– Да говорите, вашу мать! – потеряла
способность сдерживаться Кристина. – Что с Беаткой? Как ей можно помочь?
Сергей Леонидович не обиделся на грубость.
Налил в стакан воды и протянул Кристине:
– Выпейте.
– На хрен мне ваша газировка! –
пошла вразнос Рыбникова.
– У вашей подруги редчайшее
заболевание, – загудел врач, – в мире насчитывается всего несколько
человек с подобной патологией. Болезнь Сомари – Вильсон.
– Чего? – разинула рот Кристя.
– Названа по имени двух врачей, которые
первыми описали ее симптомы, – тоном преподавателя продолжал Сергей
Леонидович, – она относится к иммунным нарушениям. Лечить ее не умеют.
Лекарства от нее не существует.
– Может, антибиотики? – робко
предложила Рыбникова.
– Они не помогут. Как правило, процесс
развивается годы, – сказал Сергей Леонидович, – десятилетия. Врачи
плохо умеют диагностировать эту болезнь, часто путают ее со СПИДом.
– Так это не ВИЧ! – обрадовалась
Кристя. – Значит, Беатка еще будет жить? Сами сказали, десятилетия
пройдут!
Доктор с откровенной жалостью посмотрел на
Рыбникову.
– Ваша подруга умирает. Она больна очень
давно, скорей всего, с детства. Язвы во рту – свидетельство скорого конца. Я
писал диплом по болезни Сомари – Вильсон, поэтому и смог поставить диагноз.
– Беатку ничего не беспокоило, кроме
зуба! – заголосила Рыбникова.
