Надо было напомнить стриптизерше начало нашего
разговора, но я не стала этого делать.
– Продолжай, пожалуйста.
– Значит, Беата покупает свитер, отдает
его Павлу, а потом ходит с ним по городу, изображая его возлюбленную, –
закончила Кристя.
– И она так поступила?
– Да.
– А что дальше?
– Беатриса очень старалась…
– И потом?
– Павел перестал ей звонить и просить о
свидании.
– Ну?!
Кристина заплакала.
– Мы опять приехали к Равилю, он угостил
нас чаем, пообещал, что Беатка доживет до ста лет, только надо из Москвы
уехать, очень быстро. Она жутко обрадовалась… и… и… и… умерла.
– Когда?
– Ночью, – шепотом ответила
Кристина. – Я ее домой проводила, хотела остаться, а она сказала: «Езжай,
все уже закончилось». Утром меня будто что-то стукнуло – проснулась в девять,
звонила ей, звонила, а она не отвечала. Помчалась к ней на квартиру, открыла
дверь, у меня ключи есть, а Беатка… возле унитаза лежит, ее сильно рвало.
– Ты, наверное, вызвала милицию!
– Да, – кивнула Кристина. –
Вернее, сначала «Скорую», думала, Беату еще спасти можно, мне показалось, что
она дышит. А врачи на меня наорали и в ментовку звякнули.
– И что сказали спецы?
– Отравление, – простонала
Кристя. – На столе банка из-под рыбных консервов осталась, пустая, Беатка
ее содержимое целиком съела. Никаких следов насилия, все на местах, ничего не
взято.
– А было что брать?
– Нет, – чуть не плакала
Рыбникова, – у нее ничего не было. Один долг за машину. Уж не знаю, откуда
барыга мой телефон раздобыл и ну бабки требовать, угрожать: «Отдай, а то хуже
будет!» Я ему сначала спокойно сказала: «Я ничего у вас не брала, отвяньте». А
тот заявил: «По условиям договора долг переходит на поручителя, а им ты
записана, гони лавэ. Я на хозяина работаю, приедут к тебе от него, вот тогда
запищишь!»
– Когда я позвонила, ты решила, что я
являюсь тем самым лицом, и все же пригласила к себе? Очень глупое поведение.
– Я думала, посмотрит человек вокруг и
поймет, что из меня вытрясти нечего, – зарыдала Кристя. – К тому же я
решила предложить забрать тачку, если он не сжалится. Я Беатку одна хоронила.
Никто из «Королевы Марго» не пришел. Хозяин девкам запретил ее имя упоминать,
испугался, что клиенты про смерть услышат.
– У тебя сохранились координаты Равиля?
– Клиника называется странно. «Имар»,
нет, «Итар». Или «Исар»? – Кристина всхлипнула. – Адрес был у Беатки,
название улицы я забыла, вроде там рядом Москва-река.
– Ладно. А Зарецкого как найти?
Кристина стала вытирать лицо руками.
– У Беатки где-то визитка лежит. Можно
поискать.
– Сделай одолжение, непременно ее найди,
потом позвони мне, – велела я. – И последний вопрос. Девушка была
одинокой, ты не знаешь, почему милиция пренебрегла формальностями? Квартира
Кристины не опечатана?
– Там висела бумажка, – заявила
стриптизерша, – но ведь надо было вещи взять для похорон. Хоть и
кремировали тело, но в ночнушке-то в гроб не положишь, я ту бумажку с двери и
сдернула. Это нарушение закона?
– Не самое ужасное. А кому теперь
достанется квартира?
– Мне, – коротко ответила Кристя и
добавила: – Едва Беатка про болезнь свою узнала, тут же завещание составила.
– Похоже, подруга тебя любила, –
отметила я.
– Очень, – согласилась
Кристя. – Мы были родней сестер, как теперь жить – не знаю.
– Думаю, тебе нужно использовать шанс,
предоставленный Беатрисой, – вздохнула я. – Сколько еще у шеста
провертишься – год, другой? А потом куда? Через шесть месяцев тебя признают
официальной наследницей, сдай квартиру и иди учиться. Беатриса будет счастлива,
глядя на тебя с небес.
Кристя снова судорожно зарыдала и кинулась в
ванную.
– Господи, – донеслось до
меня, – Беатка, прости, прости, прости! Я не думала, что все так ужасно!
Смерть – это навсегда! Она не лечится!
Я потопталась немного у санузла, потом
поскреблась в дверь.
– Кристя, тебе плохо?
Ответа не было.
– Открой, пожалуйста.
– Уходи, – глухо раздалось из
ванной. – Больше мне сказать нечего. И у меня нет сил. Не думала, что
будет так страшно и тяжело!
Ровно в семнадцать я встретилась с Павлом
Краминовым.
– Как дела? – танком поехал на меня
клиент. – Есть новости?
– Тружусь помаленечку.
– Работать надо лучше, – не преминул
заметить Павел.
– Как именно? – прищурилась
я. – Уточните, что значит «лучше».
Краминов сделал глубокий вдох. Похоже, он с
большим трудом удерживал себя в рамках. Наверное, он нервничает, но ведь это не
дает ему права обращаться со мной как с обслуживающим персоналом.
– Значит, ты мой секретарь, – ожил
Краминов, – Елена Романова.
– Ясно.
– Я поручил тебе разобрать шмотки
Светланы.
– Понятно.
– Можешь ходить по всему дому и задавать
вопросы.
– Такое поведение насторожит ваших
домашних.
– Они идиоты!
– И все же… Что за причина может
заставить секретаря разгуливать по особняку?
– Светка собирала всякую хрень, фигурки
из дерьма, – с явной неприязнью ответил вдовец. – Скажешь, что я
велел тебе все собрать, вот ты и шастаешь по зданию, интересуешься, сия дрянь
из ее коллекции или элемент интерьера от дизайнера. Йес?
Я кивнула, и мы поехали в коттеджный поселок.
Здоровенный внедорожник Краминова несся впереди, моя малолитражка старалась не
отстать от джипа. Наконец кортеж въехал в лес и замер около трехэтажного дома
под красной черепицей.
Выйдя на вымощенную камнем площадку, я
вдохнула неправдоподобно свежий воздух Подмосковья и испытала укус зависти.
Именно таким мне виделся в мечтах собственный коттедж, даже террасу мы хотели
сделать незастекленной, открытой и заставить ее плетеной мебелью.
