По выражению лица итальянца нельзя было ничего понять, но в черных глазах поблескивали недобрые огоньки. И молодая женщина тут же почувствовала странное возбуждение от близости этого человека.
— Какие-то проблемы? — мягко спросил он.
Ей захотелось хорошенько поколотить обоих. Питера за то, что вел себя отвратительно, а Джанни за то, что вообще тут был.
В синих глазах Элизабет появилось решительное выражение.
— Если позволите, меня ждут гости.
Она повернулась и пошла. Но через минуту поняла, что итальянец следует за ней.
— Что вы себе позволяете? — набросилась на него Элизабет, когда они отошли на достаточное расстояние от Питера.
— Всего лишь спасаю вас, — ответил Джанни, снова обнимая ее за талию.
— Я не нуждаюсь в помощи! — Она попыталась сбросить его руку, но безуспешно.
— Особенно в моей, — насмешливо улыбнулся он.
— Послушайте…
— Приберегите ваш гнев до более подходящего случая.
— С какой стати? — Элизабет не старалась скрыть бушующей в ней ярости. — Вряд ли мы увидимся еще хоть раз.
— Учитывая, что и твои родители, и Аткинсы пригласили меня бывать у них запросто, на правах старого знакомого, я не был бы так уверен, — мягко заметил Джанни.
Она снова почувствовала непреодолимое желание ударить его. Ей вполне хватало того, что приходится все время разбираться с Питером, который в последнее время вел себя просто ужасно. И во всем был виноват этот отвратительный миллионер.
Не окажись тогда Джанни среди гостей Аткинсов, Элизабет могла бы тактично побеседовать с Питером, и сейчас молодой человек не создавал бы столько проблем… А может, и нет. Питер и без того успел показать себя отнюдь не с лучшей стороны.
— Думаю, вам стоит принять участие в Неделе высокой моды в Париже. Я мог бы это устроить…
— Но зачем? — не подумав, выпалила Элизабет и посмотрела в горящие черные глаза.
— Во-первых, это престижно. А во-вторых, я, возможно, закажу вашему дому моделей разработать униформу для работников моего банка. Мне понравились творения вашего протеже Бена, к тому же миссис Спенсер утверждает, что у вас просто чутье на новые таланты.
Боже мой, понимает ли она, как прекрасна, когда злится? — пронеслось в голове Джанни.
— Видимо, в моих личных талантах мама уже давно разочаровалась, — сухо произнесла Элизабет.
— Язвительность вам не идет.
В другой ситуации она бы рассмеялась. Но сегодня матримониальные планы Сары Спенсер не казались ей забавными. Желая сменить тему, она предложила Джанни:
— Если уж вам так понравились модели Бена, то не хотите ли взглянуть на его картины? Он ведь еще и очень одаренный художник.
Итальянец согласился. И Элизабет повела его по небольшой экспозиции полотен Бена, вывешенных тут же в холле. Она увлеченно рассказывала об игре света и тени, об особом колорите и уникальной технике, об истории создания каждой из картин.
Джанни убрал руку с ее талии, и неожиданно молодая женщина почувствовала странный холод и пустоту.
Это какое-то наваждение! Если она хочет сохранить душевное спокойствие, то нужно держаться подальше от этого человека.
4
— А какая картина ваша любимая? — спросил Джанни, когда они медленно переходили от одного полотна к другому.
Во время этой небольшой экскурсии к ним не раз подходил кто-то из гостей, чтобы выразить восторг представленной коллекцией, и Элизабет неизменно представляла своего спутника. Она чувствовала сгущающуюся вокруг них атмосферу любопытства и подозрений, и не знала, то ли сердиться, то ли не обращать внимания.
— Мальчик, сидящий на берегу и глядящий на океан, — не задумываясь ответила Элизабет.
Джанни поднял руку и аккуратно заправил выбившуюся прядь белокурых волос. Он заметил, как при этом потемнели синие глаза, и почувствовал легкую дрожь, пробужденную его прикосновением.
— А почему именно она?
— Мальчик словно старается разглядеть, где же он кончается, этот бескрайний океан, и что там, за горизонтом. Его лицо выражает любопытство и восторг. — Голос Элизабет стал задумчиво-мягким. — И при этом он пытается побороть страх перед стихией, но страх все равно не отпускает его. Вот, посмотрите, кажется, что в глазах мальчика поблескивают слезы.
По мнению Элизабет, это был не просто пейзаж с фигурой на первом плане, а символ самой жизни. Иногда ей казалось, что это она вглядывается в бесконечный простор в поисках истины…
— Считайте полотно проданным. Элизабет отвлеклась от своих мыслей и с удивлением взглянула на Джанни.
— Но вы даже не спросили о цене…
— Цена указана вот здесь, рядом с названием, — терпеливо пояснил он и нежно улыбнулся. — Какие скидки вы можете мне предоставить?
Она чуть было не выпалила «никаких», но вовремя вспомнила, что в бизнесе никогда нельзя путать понятия «личное» и «деловое».
— Это зависит от способа оплаты.
— Завтра в полдень вам доставят чек. Я сам займусь перевозкой картины.
— Пять процентов, — без колебаний ответила Элизабет.
— Вас что-то беспокоит? — совершенно неожиданно спросил Джанни.
Беззаботность тона не ввела ее в заблуждение. Она не выносила его способности читать чужие мысли — чувствовала себя беззащитной и слишком ранимой.
— Почему что-то должно меня беспокоить? Презентация прошла блестяще, уже сейчас мы заключили несколько выгодных сделок, к тому же я продала самое дорогое полотно с нашей выставки.
— Но вы же признались, что это ваша любимая картина, — заметил итальянец. — Может, посоветуете, как ее лучше повесить.
«Да делайте с ней, что хотите!» — чуть было не закричала Элизабет. Но воспитание одержало верх над эмоциями.
— Ее место — в центре совершенно пустой стены, — медленно произнесла она. — Лучше всего бледно-голубого оттенка. Тогда цвета фона и картины будут гармонировать.
Интересно, подумал Джанни, ее любовь к искусству пересиливает даже настороженное отношение ко мне.
— А теперь, если позволите, — Элизабет решила завершить на сегодня общение с итальянцем, — мне нужно обсудить некоторые вопросы с компаньоном.
Она любезно улыбнулась и отправилась на поиски Фабио.
— Так вот он какой, — такими словами приветствовал ее друг.
— Не понимаю, о чем ты.
— Нет, понимаешь.
— В любом случае, не желаю обсуждать.
— Как тебе угодно.
— Черт подери! Он мне даже не нравится»
— Ну… некоторые вещи происходят как бы сами собой, помимо нашей воли, — пробормотал Фабио.
