Ему были не вполне понятны ее действия. Он предложил ей выйти за него замуж. Чего еще она ждала?
Сначала ее поведение разозлило его. Сообщению о поиске отдельной квартиры он вообще не придал особого значения, посчитав, что это — не более чем глупая женская уловка.
Побесится и успокоится, думалось ему. Поэтому предпринимать решительные действия он не собирался.
Те отношения, которые существовали между ними сейчас, тоже казались ему странными. Кристина отвечала на его звонки, не отказывалась появляться с ним в обществе, но в то же время по окончании банкетов и других мероприятий ускользала от него. Она не приезжала к нему и никогда не приглашала его к себе. И вела себя очень вежливо. Подозрительно вежливо. Это его пугало.
Норман жаждал вернуть ее в свой дом, в свои объятия, в свою жизнь. Она была ему необходима.
Поднявшись из-за стола и нервно проведя рукой по густым волосам, он прошелся по кабинету. На душе было гадко, и ситуация казалась почти безвыходной. Ему, крупному бизнесмену, это состояние было чуждо.
На протяжении долгих дней и ночей он продумывал, как действовать, но поведение Кристины загоняло его все дальше и дальше в тупик.
Он вернулся к столу, присел на край и выругался. Нелепо! Все страшно нелепо… Прожив вместе немалый срок, они встречались теперь, как два неопытных подростка. Их отношения ограничивались лишь поцелуями. Большее стало недоступным, запретным…
Но он прекрасно сознавал, что его физическое и духовное влечение к этой женщине никуда не исчезло. Он желал ее, сгорал от страсти… Только с ней ему доводилось переживать нечто фантастическое, ни с чем не сравнимое. Ни одна другая из его былых подруг не пробуждала в нем столь насыщенных, столь настоящих, столь потрясающих чувств и эмоций.
Может, черт возьми, именно это и называется любовью? — размышлял он отчаянно.
Испытывала ли что-нибудь подобное Кристина по отношению к нему? Он был почти уверен, что испытывала. В постели ему удавалось доводить ее до полной потери контроля над собой, до грани, до исступления. В такие моменты она принадлежала ему настолько всецело и безоглядно, что он задыхался от счастья.
Назвать это просто сексом у него не поворачивался язык. Между ними существовала нечто гораздо более грандиозное, подлинное. Она была для него ясным светом, частицей его собственного сердца, смыслом существования на земле…
Мысль о вероятности навсегда потерять ее, стать «воскресным» отцом для их ребенка, а в один прекрасный день еще и увидеть, что рядом с ней другой мужчина, рвала ему душу.
Он стиснул зубы, сжал пальцы в кулаки. В этот момент зазвонил телефон.
— Мисс Раймон, для вас кое-что принесли, — восторженным голосом сообщила Элизабет.
— Спасибо. Я сейчас подойду.
На этот раз на столе секретарши лежала не роза, а большой сверток прямоугольной формы.
Глаза Элизабет искрились.
— Мисс Раймон, могу я задать вам нескромный вопрос?
Кристина кивнула, улыбаясь.
— Вы распечатаете подарок в кабинете или дома? Признаюсь честно, я сгораю от любопытства, хочу узнать, что это такое. — Она кивнула на сверток, уже находившийся в руках ее начальницы.
— Любопытство — это порок! — смеясь, ответила та и зашагала к своему кабинету.
Под оберточной бумагой находилась коробка. На ней лежала записка: «Надеюсь, это украсит твой офис. Норман».
Открыв крышку коробки и увидев пейзаж: берег, залив и перламутрово-серебристые облака, Кристина чуть не взвизгнула от восторга. Некоторое время она неотрывно смотрела на изумительный подарок.
Потом бережно достала картину из коробки, подошла к противоположной стене и приложила к ней холст.
Отлично! — решила она, опустила свое сокровище вниз и поставила на ребро, прислонив к стенке. Следовало попросить кого-нибудь вбить в нее гвоздь.
В дверь постучали, и на пороге появилась Элизабет. Она пришла, якобы чтобы отдать Кристине письмо от клиента, хотя обычно доставкой корреспонденции и прочих бумаг занималась личная секретарша мисс Раймон.
— Как тебе это творение? — поинтересовалась Кристина, кивком указывая на картину.
Элизабет изумленно развела руками.
— У меня нет слов! Несомненно, от Нормана?
Кристина лишь улыбнулась в ответ.
— Унести бумагу и коробку? — услужливо предложила Элизабет.
— Да. Спасибо…
Приехав домой, Кристина первым делом кинулась к телефону.
— Благодарю тебя, Норман, — с неподдельной теплотой в голосе произнесла она. — Ты даже не представляешь, как я обрадовалась твоему подарку!
— Доставлять тебе радость — одно удовольствие для меня, — ответил тот. — Я собирался сам позвонить тебе сегодня. У меня два билета на мюзикл «Лето и осень». Очень надеюсь, что ты не откажешься составить мне компанию.
Кристина закрыла глаза. Ей очень хотелось посмотреть этот мюзикл, она много о нем слышала. Но концертный зал, на сцене которого его ставили, располагался на побережье, а именно на территории развлекательного комплекса «Фиеста» в двух часах езды от города. Если бы она приняла предложение, то по окончании представления, которое наверняка начиналось поздно вечером, уже не решилась бы возвращаться домой. Тогда ей пришлось бы ночевать в отеле вместе с Норманом…
— К сожалению, я вынуждена ответить отказом… — нерешительно пробормотала она.
— Если ты боишься ночевать со мной в одном номере, то спешу заверить, что не стану заманивать тебя в постель, — пообещал Норман. — К тому же в номере — я уже заказал его — две спальни. Итак, в субботу в девять утра я за тобой заеду. Будь готова, — не терпящим возражения тоном произнес он и, не дожидаясь ее реакции, положил трубку.
8
Целую неделю Кристину мучили сомнения. О выходных на побережье в компании Нормана было страшно даже думать.
Она очень хотела увидеть «Лето и осень». Говорили, что это представление поражает зрелищностью, красочностью и великолепно подобранным актерским составом. Кроме того, оно несло в себе глубокий философский смысл.
Но о перспективе провести целую ночь в одном номере с Норманом она не могла не думать без дрожи в коленках. Ее так и подмывало позвонить ему и сказать, что поехать с ним у нее не получится. Что в выходные ей придется поработать дома… Ну, или еще что-нибудь в этом роде.
Два раза она уже брала телефонную трубку и начинала набирать его номер, но нажимала на рычаг и упрекала себя за проявление слабости.
Ей следовало научиться при любых обстоятельствах оставаться с Норманом лишь друзьями. Им предстояло общаться до конца своих дней, ведь у нее должен был родиться их общий ребенок. И начинать обуздывать свои эмоции в его присутствии она собиралась уже сейчас. Поэтому и решила все же поехать с ним в «Фиесту».
