— Череп определенно поврежден. Осталось всего несколько зубов и заметная дыра сверху, как будто после мощного удара мечом или палицей.
Это вполне соответствовало описанию, данному Гильдасом Кембрийским много лет тому назад и отложившемуся в моей памяти как раз для такого случая.
На черепе имелось не меньше десятка ран, которые все зарубцевались, за исключением одной крупной трещины…
— Значит, это Артур, — сказал я. — Или, во всяком случае, Артур, о находке которого монахи заявили в двенадцатом веке.
— Кости почернели от времени, это точно, — ответил Монгер. — Но, в самом деле, как бы это можно было проверить? Братья монахи, вероятно, очень спешили, однако к костям отнеслись со всем должным почтением, положив их на…
Кузнец взглянул на меня. На мгновение мне показалось, будто мы с ним актеры, читавшие нараспев древние стихи.
— На что?
— На мягкую подстилку, — ответил Монгер. — Монахи позаботились о том, чтобы костям больше не причинили вреда. И положили их на… овчину.
Несомненно, кузнец был умен. Похоже, он сообразил раньше меня, что в этом деле замешан кто-то еще. Быть может, его насторожил мой недоверчивый тон. Как бы там ни было, когда наши взгляды пересеклись, я заметил в его глазах сомнение. Потом в них появился страх. Вполне обоснованный.
— Вы должны мне помочь, — сказал я.
Мы пошли вместе и застали жалкое зрелище.
Он скорчился на полу, среди груды костей. Он перевернул полки, и черепа, челюсти, кости были свалены в кучи, словно на поле древней жестокой битвы. Местами на старых костях темнели свежие кровавые пятна. Скрюченными, дрожащими руками он держал расколотый пузырек, направленный к горлу. Должно быть, хозяин дома уже попытался перерезать себе вены с его помощью: браслеты на запястьях истекали кровью до самых локтей.
Свечи еще горели, но к аромату ладана добавился острый запах мочи. Из разбитого горлышка пузырька стекала каплями коричневатая жидкость. Должно быть, снадобье, которое Мэтью Борроу дал Бенлоу.
— Слишком слаб. — Разжав ему пальцы, Монгер швырнул пузырек в угол подвала. — Слишком слаб, чтобы сделать это.
На глаза Бенлоу навернулись слезы.
— Надо привести сюда Мэтью, — предложил Монгер.
— Да.
Я тоже подумал, что мне стоит поговорить с доктором Борроу еще раз.
— Сейчас схожу за ним. Можете пока остаться с Бенлоу? — Монгер задумался и добавил: — Ненадолго.
Вынув из-под сутаны металлический крест на цепочке, кузнец начал надевать его на голову Бенлоу.
— Да пребудет с тобой Господь, — тихо произнес Монгер. — Ныне и во веки веков.
— Сними это… — Бенлоу повернулся на бок, задыхаясь и хватаясь за горло. Он произносил странные звуки — жалкое подобие смеха. — Я отрекся от Бога.
— Тогда поговори с этим человеком. — Монгер отошел в сторону. — Облегчи душу. Не уноси это с собой. — Ухватившись за лестницу, кузнец обратился ко мне: — Задайте ему ваш вопрос. Возможно, у вас осталось мало времени.
Я опустился на колени, откатив в сторону череп не то короля Эдгара, не то какого-то другого монарха.
— Мастер Бенлоу…
Он улыбнулся мне. Думаю, что улыбнулся. На маленьких острых зубках осталась кровь. Возможно, он пытался перегрызть себе вены, пока воля и силы не подвели его.
— Они прикончили меня, — прошептал он. — Разве не так?
— Доктор сейчас придет.
— Заверните меня в овчину, милорд. Положите меня в могилу… завернутым в добрую овечью шубу, чтоб мои кости…
— Покоились, как кости Артура?
У меня не было лишнего времени. Ни минуты. Я ждал, глядя ему в глаза, теперь неподвижные и осторожные.
— Что вам известно?
— Я знаю, что вы похоронили в Бутли.
Бенлоу широко раскрыл рот, будто желая глотнуть больше воздуха, потом закрыл его и заговорил слабым голосом.
— Неужто я не достоин куска овчины?
— Вы достойны руна получше того, что лежит под костями Артура.
— Я предлагал им лучше. Хорошую шкуру. Руно из моих личных запасов.
— Но они не просили у вас хорошую шкуру, не так ли? — тихо спросил я. — Хотели руно, которое выглядело бы лет на двадцать.
Бенлоу попытался вдохнуть через нос. Глаза расширились от страданий.
— От… вратительное старье. Оставили мне.
— Где?
— В аббатстве, позади… за аббатской кухней. Отвратительное старье. Страшно смотреть…
— Но сначала вам принесли ящик? Когда это было?
— Вчера? Позавчера? Третьего дня? Что сегодня?
— Понедельник.
— Неделю назад? Кто его знает? Время быстро летит, когда ты при смерти.
— Кто принес руно, мастер Бенлоу?
— Не знаю. Оно просто лежало там. Мне велели забрать.
— Кто?
— Откройте мне тайну.
— Вам известны все мои тайны.
Вероятнее всего, овчину привезли с какой-нибудь фермы, где животные заразились овечьей чумой. И, скорее всего, сделали это ночью, перенеся шкуру на длинных вилах.
Покуда она не прикоснется устами к костям короля всех бриттов.
— Чьи это кости? — прошептал я. — Чьи кости вы завернули в руно? Чьи кости вы закопали в Бутли?
Мне казалось, я знаю. Просто не мог вспомнить имени.
Бенлоу не отвечал, и я спросил снова, приблизившись к нему настолько, чтобы хорошо разглядеть волдыри на его шее, один из которых был величиной с дюйм, с черной, похожей на воронку, точкой в центре.
— Большого человека, — сказал я. — Кости самого большого покойника на кладбище.
— Артур, — прохрипел Бенлоу. — В этой стене сотня святых, но всем нужен только Артур.
Он снова попытался глотнуть воздуха, но дышать не получалось. Глаза запылали ужасом, и он припал к стене смерти.
— Помогите мне, Бенлоу. Сделайте доброе дело.
— Доброе? — Его веки дрожали, как мотыльки. — Что есть добро? Что есть зло? В чем отличие между ними? И то и другое — ложь. Даже Бог — ложь.
— А небог?
— Что?
— Вы говорили… Раньше, когда я приходил к вам, вы говорили, что даже отсутствие Бога — ложь. Кого вы имели в виду? Часом, не доктора Борроу?
Я подумал о том, что рассказала мне миссис Кадвалад. Вспомнил чувства, которые я испытал, покидая в первый раз дом Борроу, когда мои мысли еще не были затуманены грезами Леланда.
— Я благоговел перед ним, милорд. Меня тянуло к нему.
