Не оставалось сомнений, что Нострадамус, питающий особый интерес к древностям, прибыл в Гластонбери затем, чтобы исследовать зодиак. И вернул книгу доктору Борроу? Бессмыслица, говорил он нам с Дадли. Оккультизм. Он хорошо понимал, как быстро последнее слово убедит меня прикоснуться к таинственному — и заглотить при этом наживку вместе с крючком. Будь наше путешествие к могиле Артура менее опасным и трудным, у нас появилось бы куда больше причин усомниться в нашей находке.
Ловкости Мэтью Борроу следовало отдать должное.
— Когда вы учились в Монпелье? — спросил я. — Можно поинтересоваться?
Нострадамус пожал плечами.
— Примерно в 1529 году. Мне было тогда двадцать шесть.
Разумеется. Поздний студент. Это все объясняло.
— Наверное, взяли его под свое крыло. Я имею в виду юного Мэтью Борроу.
— Он был в состоянии позаботиться о себе, доктор Ди. Иезуитское воспитание способствует этому.
Я крепче схватился за каменный подлокотник сиденья.
Проклятье.
Иезуит. Стальной клинок католичества.
Я даже не моргнул глазом, хотя удержать себя в руках было непросто. Только кивнул, будто мне это было уже известно.
Звучало очень правдоподобно. В городе доктора Борроу считали безбожником, который ходит в церковь лишь для того, чтобы не платить штраф. Разумеется, безопаснее, если в тебе видят атеиста, но не ревностного католика. И, естественно, мишенью для ядовитых стрел Мэтью Борроу служила протестантская церковь. Когда изгнание папы из этой страны проистекает не из поднятия духа… но мужского достоинства…
Этим же объяснялась и его жестокость. Бессердечие фанатика с холодной рассудительностью иезуита и почти мистической интуицией.
Сомневаюсь, что я улыбался.
— Вы предложили при французском дворе сделать его тайным агентом в его родном городе?
Никакой реакции. Хотя я и так догадался. Файк укрепил Медвел, усматривая в нем возможный оплот католического восстания. Но насколько французы могли доверять ему? Франсуа де Гиз и Карл, кардинал Лотарингский, должно быть, хотели иметь своего человека на Авалоне.
— Интересно, что ему обещали за службу Франции. Возможно, деньги, земли и титул, когда королева Шотландии и королева Франции станет еще и королевой английской…
— Доктор Ди… — Старик нахмурил брови. — До сих пор я проявлял терпение к вашим бесконечным…
— Еще один вопрос… прежде чем я предложу вам, в интересах науки, свою теорию использования гластонберийского зодиака. Что вам известно об овечьей чуме?
Борроу сам мог додуматься до использования овечьей чумы, знатоком которой он теперь был. Либо какой-нибудь приближенный к французскому двору или Гизам шпион, какой-нибудь честолюбивый молодец вроде Уолсингема увидел записную книгу и придумал, как можно ее применить.
Но так ли уже вероятно, что Нострадамус ничего об этом не знал?
— Как врачу, вам приходилось заботиться о зараженных чумой?
Я думал о бедствии, случившемся лет пятнадцать назад в Экс-ан-Провансе. Тогда город опустошила чума: опустели десятки домов, закрылись церкви, на кладбищах не хватало мест для могил. Согласно полученным мною письмам, Нострадамус отправился в этот ад в качестве лекаря. Храбрый поступок.
— Весьма горький опыт, — ответил он. — В действительности мы мало что могли с этим поделать, разве что помочь здоровым не подхватить заразу. Тем не менее стоит ли нетленной душе бояться смерти в таком богоугодном деле? Простите меня, но если сравнивать овечью чуму…
— От нее умирает один из жителей города. Если уже не умер.
— Такое бывает. Особенно в таких местах, как этот город.
— Вам известны пути распространения этой болезни?
— Полагаю, через мясо и шкуры животных, умерших от нее.
— Это может случиться много времени спустя их смерти?
— Следует зарывать их поглубже.
— Вы правы.
— Почему это интересует вас, доктор Ди?
Я набрал воздуху в грудь и процитировал третью, самую жуткую строчку из его четверостишия, адресованного Елизавете.
— Пока она не припадет устами к костям короля всех бриттов.
Слова как будто не тронули старика. Я сел глубже в каменном кресле.
— Означает ли это поцеловать кости в буквальном смысле? — спросил я.
— Не имею понятия.
— Вы же сами сочинили стих.
— Ошибаетесь, друг мой. Его сочинил Господь.
— Господь говорит рифмой и метром?
Одна из свечей на алтаре погасла. Внезапный сквозняк затушил ее.
— Вот видите? — сказал Нострадамус. — Видите, как Он отвечает на вашу дерзость? — Взяв потухшую свечку, старик снова запалил ее от соседней. — Я повторюсь… — Положив руки себе на колени, он выпрямил спину. — Врач только лечит.
— Но вы понимаете, куда я клоню.
— Нет, доктор Ди. Признаюсь, я в полном недоумении.
— А я, признаться, в ярости, потому что кое-кто, кажется, пытается втянуть меня в заговор против моей королевы.
Я пытался рассказать ему, но старик резко мотал головой и делал руками знаки, что Не слышит меня.
— Вы снова намного опережаете меня, доктор Ди.
Я наклонился к нему.
— Кости, которые нужно поцеловать, лежат на шкуре животного, погибшего от овечьей чумы. Человек, которому поручили положить кости на овчину, стал первой жертвой болезни. Идея хитроумного заговора — убить королеву.
Я впервые заговорил об этом вслух. Путешествие к прозрению, обставленное как трудный и опасный поход, включая визит в подземное царство — могильную грязь и страдания.
Но с какой целью было выдано тайное знание о земном зодиаке? Быть может, ответ дал сам Нострадамус, спросив меня: «Что нам с этим делать?» Никто об этом не знал. Зодиак — чудо, таившее в себе тайну, разгадать которую, возможно, уже никогда не удастся. И потому тайне нашлось иное применение: послужить более важному делу — убийству королевы Елизаветы спустя всего год после ее коронации.
Стала бы королева целовать кости?
Разумеется, она поцеловала бы их.
Вне всяких сомнений.
Перед притихшей толпой зевак королева, сияя величественной и гордой улыбкой, склонила бы свою благородную голову к недавно пробитому черепу Джейми Хокса.
— Вы в самом деле считаете, — сказал Нострадамус, — что я приехал сюда для того, чтобы руководить убийством вашей королевы?
— Разве ее смерть не порадует ваших покровителей при французском дворе? Не во Франции ли королеву Елизавету считают воплощением Сатаны? Сколько раз в своих предсказаниях вы называли Елизавету самой худшей из женщин? У которой дурная наследственность.
