— Подумать только! — Он приподнялся на цыпочках и заговорил мягким, словно пух, голоском. — Вы, милорд, кажется, не из здешних мест. Из Лондона, верно? И здесь недавно?
— Меньше одного дня.
Боже, мне казалось, что я прожил тут уже целый месяц.
— То-то я думаю, что ваше лицо мне незнакомо! Так вот, позвольте сказать вам, милорд, что ваши лондонские зимы не идут в сравнение — не идут ни в какое сравнение — с тем, что бывает у нас, когда выпадают снега. И зима еще покажет себя перед началом весны. Это так же верно, как то, что я стою перед вами, милорд. Не хочу нагонять на вас страху, но это, ей-богу, чистейшая правда — без шерстяной накидки на ваших плечах, милорд, вы погибли. Спросите любого.
После этого он оглядел меня с головы до ног, словно прикидывая размеры гроба, который мне скоро потребуется. Его акцент был скорее лондонским, чем западным, чем, видимо, и объяснялось то, что Ковдрей сразу указал мне на этого человека.
Немного помолчав, я посмотрел хозяину лавки прямо в глаза.
— Человеку незачем бояться холодов, — сказал я, — если в сердце своем он хранит любовь к Богу.
— Ах… — Его лицо немедленно стало серьезным. — Как это верно. Как же верно сказано, милорд.
— Вы мастер Бенлоу?
— Матушка так величает меня.
— Видите ли, я приехал с товарищем.
— С товарищем… Ясно.
— Мы были в пути много дней. Мой товарищ… — мой голос слабел —… разболелся.
— Что вы!
— Разболелся серьезно.
— Я огорчен, милорд, страшно огорчен.
— И теперь ему сделалось хуже.
— Ужасная новость, милорд. — Он скрестил руки на груди. — Сами знаете, как говорят. Как бы ни была крепка вера человека…
— Одной молитвы порой недостаточно.
— Я тоже слышал об этом.
Вы помните, что я не мастер в подобных делах, но я держался с ним наравне.
— Мы приехали сюда, — сказал я, — поскольку наслышаны о… чудесах.
Не меняя положения рук, он, наконец, чуть подался назад и криво сжал губы.
— Тут их хватает, что верно, то верно. Гластонбери славится на весь мир чудесами. След Спасителя лежит на этом городе с тех пор, как он побывал тут ребенком, а его старый дядя, Иосиф Аримафейский, заложил первые камни аббатства. Но, думаю, вам это известно.
Я кивнул в ответ.
— В былые времена истинные пилигримы, видимо, шли в аббатство и читали молитвы над мощами святых. Сотни святых погребены здесь.
— Теперь всё исчезло.
Я вздохнул, уловив при этом его косой взгляд.
— Всё?
— Пропало из аббатства, — пояснил он.
— Но необязательно… — Я не мог больше ходить вокруг да около. — Мастер Бенлоу, мой друг — человек немалого состояния.
— Где он сейчас, милорд?
— В трактире «Джордж».
— О да, — сказал он. — В «Джордже» действительно лежит человек, я слышал об этом. Думали, что это чума.
— Мы надеемся, что это не так, — возразил я. — Но он, в самом деле, сейчас очень ослаб.
— Знаете, — сказал лавочник, — две женщины излечились от чумы после того, как побывали у раки святого Иосифа. Верно, как то, что я стою перед вами. Вы знали об этом?
— И где же… та рака?
Насколько мне было известно, не существовало ни одного свидетельства того, что Иосиф Аримафейский вообще когда-либо ступал на английскую землю, не говоря уже о том, что был похоронен здесь. Всего лишь красивая легенда.
— Тс! — Бенлоу приложил палец к губам. — Немногим известно об этом, а те, кто знает, держат язык за зубами.
— И вы один из этих людей, мастер Бенлоу?
— Или вот наместник Уэльса, — продолжил Бенлоу. — Едва мог ходить, но однажды приковылял сюда — и мгновенно излечился! Еще был мальчик — истинная правда! — которого принесли на носилках едва не при смерти, и тот сразу поправился и встал на ноги. О, ваш приятель приехал в нужное место.
— Пожалуй.
— В наши дни, правда, стало совсем нелегко… отыскать косточку, чтобы приложиться к ней устами.
Он в первый раз упомянул косточку. И я сказал ему, что мы думали привезти что-нибудь домой, какую-нибудь мелочь, святую реликвию, которую можно хранить в нашей церкви… и, разумеется, втайне.
— О, она непременно должна храниться в секрете, милорд. Непременно! — Он глянул на дверь за моей спиной. — Что вы думали приобрести? Щепку истинного распятия? Пузырек с водой из Святого Грааля? Или… кусочек…
— Кусочек?
— Кусочек… — Он подошел ближе и шепнул мне на ухо: — Осколок святого скелета.
Я немного помедлил, дабы не показывать излишнего рвения.
— Сколько?
— Видите ли, это будет зависеть от величины кусочка… и почитаемости святого.
— И кто у вас самый почитаемый?
Глаза торговца застыли. Я видел в них алчность.
— Мне, — сказал я, — вы можете доверять.
— Тогда следуйте за мной, милорд.
Склад позади лавки освещала единственная свеча, горевшая на выступе в стене. У подножия чердачной лестницы запах свежей шерсти внезапно сменился удушливослащавым ароматом ладана.
— Агнцы божьи, — изрек Бенлоу. — Несчастные создания.
Он тихо хихикнул. Схватив метлу, быстро размел шерсть посреди дощатого пола и отошел в сторону от небольшого углубления в полу.
— Думаю, вас ко мне кто-то направил?
Я кивнул.
— Знаете, обычно я не занимаюсь делами в городе. Кое-кто из жителей сильно возражает против того, чтобы некоторые вещи вывозились отсюда, если вы меня понимаете. Когда погода становится лучше, я иду на дорогу — с большим лохматым другом, естественно. Кражи святынь, знаете ли, еще встречаются кое-где. Хотя лично я убежден, что краденая святыня — проклятая святыня, и тот, кто похищает ее, не проживет долго.
Склонившись над углублением в полу, он вынул сначала одну короткую дощечку, потом другую.
— Передайте мне свечку, милорд.
Передо мной открылась деревянная лестница, ведущая в темноту.
— Можете пойти первым, — предложил Бенлоу, держа мне свечу. — Берегите голову.
Я крепко держался за лестницу, не представляя, насколько глубоким может оказаться этот колодец. Но после трех-четырех ступеней обе мои ноги встали на землю. Подполье было не глубже…
…могилы. И тот же холод. И тот же воздух. Насыщенный кисловатым запахом сырой земли и влагой, и я подумал, не сошел ли я в чей-то склеп.
Бенлоу опустил мне свечу, и я смог разглядеть пол — земляной, вымощенный грубыми каменными плитами. Деревянный потолок оказался слишком низок, чтобы я мог стоять во весь рост.
