Руки у меня раскраснелись, потрескались и покрылись множеством порезов и царапин. Я пытался размять их над огнем, когда с лестницы до нас донеслись шаги. На пороге показался Ковдрей. Сложив руки на животе, он остановился в дверях. Синеватые мешки под глазами выдавали его усталость.
— Мы не воры, хозяин, — сказал ему Дадли. — Разве что взяли у тебя охапку дров.
Ковдрей посмотрел на стол и отвел взгляд, ибо могильная грязь была повсюду вокруг стола. И на нас. От нас воняло могилой.
— Я видел, как вы уходили. Подумал, может, смогу вам чем-то помочь.
— Ты, что, никогда не спишь?
— Не сплю, если чувствую, что придется проснуться, мастер Робертс.
— Как можно быть в этом уверенным? — удивился Дадли. — Который теперь час, мастер Ковдрей?
— Четвертый. Я все равно встал бы через пару часов. Принести что-нибудь?
— Маленькая… маленькая кружка пива… была бы кстати. — Я не смог подавить волнение в голосе. — И немного покоя. Если не трудно.
— Думаю, он хотел сказать, что если заявится Кэрью, то не пускай этого ублюдка к нам, — добавил Дадли.
— Я принесу вам пива. А сэр Питер остановился в Медвеле.
— Вот как?
— Говорят, они с сэром Эдмундом уедут после утренней службы в Уэлс.
— На суд.
— Суд будет утром, — добавил Ковдрей. — В понедельник.
— Ковдрей…
Он повернулся ко мне. Хлопья подсохшей земли упали с моего рукава.
— Если вы видели, как мы уходили, то не заметили ли вы кого-либо за нами?
Дадли хмуро посмотрел на меня, но я проигнорировал его взгляд. Что должен был подумать Ковдрей, видя, на кого мы похожи?
— Нет, доктор, — ответил он. — Никого не было.
Перед уходом он мельком взглянул на то, что лежало у нас на столе. Предмет примерно в один фут длиной и шириной — дюймов девять, но не толще моего запястья. Зловонный и грязный.
— Он знает, кто мы такие, — сказал я. — Черт, он знает…
— Нет, — возразил Дадли. — Он только знает, что мы не те, за кого себя выдаем. Открывай бумаги.
Мы подвинули стол ближе к огню, и я склонился над кожаным свертком. Его со всех сторон запечатали воском.
Дадли держался на расстоянии.
— То, что ты ожидал увидеть?
— Не знаю, чего я ожидал.
Я вынул кинжал и принялся отковыривать воск. Перед возвращением в трактир мы положили камни на место, засыпали могилу землей, утрамбовали ее ногами как можно плотнее, и с помощью черенка лопаты вбили крест в грунт. Затем, несмотря на холод, страх и настойчивую необходимость поскорее уносить ноги, я просидел несколько минут у ручья на границе участка, смывая ледяной водой грязь с рук и лица.
— Если это чертова Библия… — ворчал Дадли.
Сняв печати, я медленно переворачивал листы.
— Это дневник, — ответил я. — В кожаном переплете.
Я сел и смотрел на него. На передней странице не было ни одной надписи. Листы побурели и пропитались сыростью, некоторые склеились вместе.
— Не сильно пострадал, Джон? Читаемо?
Я просунул лезвие между двумя страницами. Развернул. Взглянул на чернильные диаграммы и написанные каракулями пояснения к ним.
— Читаемо… надеюсь?
— Не спеши…
Присмотревшись поближе, я заметил, что некоторые записи были выскоблены, затушеваны и замазаны чернилами, будто в гневе. Я перевернул еще несколько листов — всего их было не более двадцати, часть страниц осталась пустой.
— Больше половины страниц занимают фрагменты карт. Некоторые расположены на двух страницах. А некоторые… — Я развернул книжку. — …сделаны в другом масштабе.
— Только о чем это все говорит?
— Не имею… — Я поднял глаза. — …ни малейшего представления.
— То есть умнейший человек в мире…
— Иногда на это уходят месяцы… даже годы.
— Но у тебя, конечно, есть это время.
— Погоди-ка…
Запись «Холм Михаила» нельзя было перепутать ни с чем.
Я заметил ее в правом верхнем углу страницы. И чуть дальше — «Аббатство».
Пододвинув ближе еще несколько свечей, я расставил их вокруг книги, будто в надежде на то, что сама их симметрия поможет истолковать смысл записей на страницах.
— Здесь план этой местности… какой-то ее части, во всяком случае.
— Карта сокровищ?
Я пожал плечами. Постепенно я разобрал названия мест: Гластонбери, прежде всего. Затем Меар. Стрелка указывала на Уэлс. На плане были обозначены холмы, дороги, река; волнистые линии явно подразумевали болото. В центре страницы была начертана окружность, внутри которой изображались фигурки — одни нарисованы грубо, другие выведены более тщательно. Символы — крест, колокол, маленький череп. Стрелка указывала на север.
Я присел и задумался. Дадли пристально смотрел на меня, будто ожидая начала объяснений, решения загадки.
У меня ломило руки. Мозг словно окоченел.
— Нарисовано рукой Леланда? — спросил Дадли.
— Похоже на его почерк. В моей библиотеке имеется несколько его рукописей. И я видел гораздо больше. Студентом писывал с них копии, когда изучал географию и картографию. И нам известно, что он работал с Кейт Борроу.
— Над планом этих мест? Как-то связано с его планом дорог?
— Здесь его путевые заметки.
Я снова медленно пролистал дневник. Слов было мало, и все — названия мест или топографические особенности: ручей, камень, живая изгородь, граница. И рисунки различных предметов.
— Работа не завершена. Только начальная стадия. Только скелет карты.
— Тогда почему Кейт Борроу так упорно ее изучала?
— Возможно, она тоже работала над составлением карты. Думала, что когда-нибудь он вернется.
— И потом он помешался рассудком?
— Перетрудился. Как говорят. Взвалил на себя неподъемную задачу составить карту всей Англии и описание ее топографии. Вникал в исторические подробности каждого холма и долины, каждой реки королевства… Его интересовало все, что можно отметить на карте. Он даже не представлял всей трудности своей задачи. И быстротечности человеческой жизни.
Я мог ему посочувствовать. Я и сам хорошо знал, что значит просыпаться средь ночи, в страхе осознавая краткость отведенного мне времени жизни и невозможность познания всего, что должно узнать. Неудивительно, что Леланд, как и я, тянулся к алхимии и астрологии в надежде, что помощь небес приведет нас к созданию эликсира.
— Может быть, он уже потихоньку сходил с ума, пока чертил свои карты, — предположил Дадли. — И уродовал их картинками для детей.
