Проснулась я внезапно, словно кто-то пнул меня
ногой в бок. Села и пару мгновений никак не могла сообразить: где я?
Незнакомый, идеально белый потолок, стены, ковер и мебель цвета мокрого песка…
Взгляд упал на кровать со скомканным постельным бельем, потом выхватил большой
лист бумаги, лежавший на моих тапках. Я взяла записку. «Лампа, мы уехали в
город по делам, вернемся к вечеру, повесь мои вещи в шкаф». Это накорябала
Лиза. Следующая фраза была начертана рукой Кати: «Не суетись, отдохни спокойно,
приедем поздно. Курочкорябские разбирают вещи на пепелище. Слава богу, у них не
все сгорело». В самом низу чернело короткое замечание от Вовки: «Будь другом,
свари борщ».
Я встала, натянула халат и отправилась на
кухню. Похоже, в доме никого нет, тишина стоит просто невероятная. Со двора не
доносится лай чужих собак, шум машин, грохот, лязг, крик, даже вода не капает
из кранов, а в окне вместо соседней противно-серой блочной башни виднеется лес.
Напившись чаю, я в растерянности замерла возле
нераспакованных коробок, потом попыталась стряхнуть с себя оцепенение.
Наверное, свежий воздух, состоящий в основном из кислорода, вызывает у
городских жителей отупение и сонливость. Мой организм привык вдыхать бензиновые
пары и «наслаждаться» шумом. Вот что, Лампа, принимайся за работу! Раньше
начнешь, быстрей закончишь.
Руки стали ловко раскладывать посуду. Спустя
какой-нибудь час кухня приобрела вполне уютный вид. Я огляделась по сторонам,
так, все коробки пусты, а где же чайный сервиз? Скорей всего, ящик с ним
случайно затащили в одну из спален.
Я пошла по комнатам на поиски чашек. Сначала
заглянула в столовую – пусто, затем в гостиную. И была поражена. Похоже, Ася не
спала всю ночь. Оба помещения, захваченные капризным Львом Яковлевичем,
выглядели безукоризненно. Столовая была превращена в образцовый кабинет. В
шкафах, предназначенных для хранения посуды, стояли книги. Оставалось лишь
удивляться, где Ася взяла библиотеку. Сам Лев Яковлевич обнаружился в
сорокаметровой гостиной, академик мирно спал на кровати. Невероятным, чудесным
образом его услужливая жена ухитрилась произвести рокировку мебели. А сам
ученый не принадлежит, похоже, к племени аскетов. Постельное белье у него
шелковое, на тумбочке около ложа виднелись бутылка дорогой минеральной воды и
ваза, наполненная крупной темно-вишневой черешней. Тем, кто забыл, напомню: на
календаре самое начало апреля, и эта сладкая, очень вкусная и полезная ягода
стоит на рынке бешеных денег. Что же касается воды, то я натыкалась иногда в
супермаркетах на эти темно-зеленые бутылки и удивлялась, ну кто же приобретет
минералку по такой немыслимой цене? И вот теперь я знаю ответ на этот вопрос.
В поисках ящика с сервизом я обошла весь дом,
последняя спальня была та, что теперь принадлежала Свете. Думая, что женщины
нет, я вошла в комнату и вздрогнула. На подушке виднелась голова с
перепутанными кудряшками. Мне стало не по себе. Вдруг Света сейчас проснется и
начнет вести себя еще более странно, чем вчера. Надо потихоньку уйти, фиг с
ним, с сервизом, из кружек попьем!
Я попятилась, налетела спиной на этажерку и
свалила ее на пол. На беду, наверху стояло довольно много всякой всячины:
будильник, тарелка, пепельница и букет тюльпанов в хрустальной вазе. Все это
обвалилось на ничем не прикрытый паркет, разбилось, разлилось, рассыпалось на
осколки. Шум получился оглушительный.
Я невольно вжала голову в плечи: сейчас
Светлана начнет ругаться последними словами и будет права. Ну с какой стати я
вперлась в ее личную спальню без стука?
Глава 7
Но сердитого вопроса: «Что тут происходит?» –
не прозвучало. Более того, Светлана даже не пошевелилась, я посмотрела на
постель, кудлатая голова находилась в той же позе.
– Света, – позвала я, – Света!
Ответа не последовало.
– Извини, конечно, но уже час дня! Света!
Тебе не надо вставать?
Женщина хранила пугающее молчание. Мои руки и
ноги словно опутала липкая паутина, к горлу подступила тошнота, казалось, в
воздухе запахло гнилью. Кое-как справившись с собой, я подошла к кровати и
посмотрела на Свету.
Она лежала на боку, чтобы увидеть ее лицо, мне
пришлось присесть. Глаза невестки Курочкорябских были закрыты, нос заострился,
изо рта вырывалось натужное, свистящее дыхание.
– Тебе плохо? – испуганно спросила
я.
Нет ответа.
– Что у тебя болит?
Тишина.
– Голова? Сердце? Желудок? Ну отзовись!!!
Светлана не издала ни звука, она не слышала и
не видела меня.
Я схватилась за телефон и набрала «03».
– «Скорая», слушаю.
– Женщине плохо, она, похоже, без
сознания.
– Возраст?
Вот уж кретинский вопрос. Какая разница,
сколько лет тому, кто занедужил? Или они выезжают только к молодым? А всем,
кому исполнилось пятьдесят, следует накрываться белой простыней и ползти на
кладбище?
– Двадцать пять, – брякнула я.
– Адрес?
– …э… э… поселок… по Новорижской трассе…
примерно…
– Уточните адрес, тогда и вызывайте
машину, – рявкнула диспетчер, – а если еще станете хулиганить,
передадим данные в милицию. За ложный вызов можно и привлечь!
Не чуя под собой ног, я понеслась в бывшую
гостиную и заорала:
– Лев Яковлевич! Проснитесь! Скорей!
Ученый резко сел, потом снова свалился в
подушки.
– Что случилось? Орда город берет? Нас
хотят взять в плен?
Если бы не ситуация со Светланой, я бы не
преминула захихикать. Надо же, до такой степени выпасть из реальности! Но
сейчас мне было не до смеха.
– Скажите скорей адрес!
– Чей?
– Этого дома!
Лев Яковлевич поморгал, потом нахмурился:
– Марфа! По всем вопросам, связанным с
хозяйством, следует обращаться к этой… как ее… ну… э… да! Асе Михайловне! И
еще! Имейте в виду, Марфа, никогда, ни при каких обстоятельствах не смейте
входить в мои покои без приглашения. Ступайте в трапезную и готовьте пищу.
Я выскочила в прихожую, сдернула с крючка
чью-то куртку, выбежала во двор и понеслась по направлению к сгоревшему дому
Курочкорябских – скорей всего, Ася там, выносит уцелевшие вещи.
Очутившись около здания, я заорала:
– Ася!
Из разбитого окна выглянула баба в телогрейке.
– Хто? – спросила она.
– Где Ася?
– Хто?
– Хозяйка.
