И тут возник Александр Борисович. Естественно,
склочник моментально потребовал отогнать машину на стоянку, Сережка, державший
в руке коробку с новой печкой, буркнул:
– Не видите разве? Мы вещи носим!
Закончим и отгоним.
– Это незаконно ставить машину подобным
образом, – продолжал скандалить Узбеков.
– Вы идиот! – рявкнул Сережка.
– А вы у нас теперь прямо «новые
русские», – ехидно прищурился мерзкий соседушка, – соответствующие
привычки уже приобрели!
На секунду я растерялась. Серега покраснел, а
Лиза вдруг громко возвестила:
– Лучше быть «новым русским», чем старым
московским склочником!
– Я бы на вашем месте пошел
работать, – влез в разговор Кирюшка, – а то жена по соседям
побирается.
– Проходи мимо, пока в нос не
дали, – шипел Сережа, – пошел вон, урод!
Александр Борисович забегал глазами по
сторонам – как все сутяги, он трус, поэтому, поняв, что нас больше, сосед
быстро ушел.
И с этого момента он начал военные действия.
От нашей двери постоянно исчезает коврик, а ручка часто бывает намазана липкой
дрянью. На крыльях машин кто-то пишет известное слово из трех букв, еще самым
таинственным образом номер нашего телефона оказался на страницах газеты
бесплатных объявлений, текст гласил: «VIP-сауна, девочки и мальчики на любой
вкус. Рай для зоофила». Мы не оценили юмора Александра Борисовича и отвечали
звонившим мужчинам, говорившим с сильным акцентом: «Ошибка, бани тут нет».
Вот почему мы все чаще стали задумываться о
покупке дома в ближайшем Подмосковье. Откуда у нас взялись деньги на столь
дорогую затею, объясню чуть позднее. Скажу лишь, что, кажущаяся на первый
взгляд простой, задача оказалась практически невыполнимой. Мы объездили всю
область и никак не могли остановиться на каком-либо варианте. Если дом подходил
по цене, то он был неудобным внутри, если запрашиваемая сумма, архитектура и
дизайн особняка нас удовлетворяли, то не устраивал участок: голый пустырь без
единого дерева, а до соседнего здания чуть меньше метра. А когда и ландшафт, и
особняк выглядели безукоризненно, от цены оторопь брала.
Я приуныла, остальные члены семьи тоже
лишились иллюзий, одна Катя упорно не поддавалась пессимизму. Она скупала
газеты, ездила по новым адресам, обзванивала людей… И вот, кажется, подруга
схватила удачу за хвост.
– Как только я увидела место, сразу
пришла в восторг, – размахивала руками Катюша, – впрочем, пусть Ася
Михайловна сама расскажет.
Наша гостья улыбнулась и сразу стала выглядеть
еще моложе.
– Признаюсь, – приветливо сказала
она, – терпеть не могу, когда люди начинают нудно и долго излагать никому,
кроме них, не интересные истории. Но поскольку вы хотите купить дом, то,
наверное, должны узнать, что с ним связано. Итак, семья Курочкорябских…
У меня из рук выпала вилка.
– Кто?
Ася Михайловна засмеялась:
– Это моя фамилия, Курочкорябская.
Глава 3
Лиза и Кирюша переглянулись.
– Ну просто офигеть! – пробормотала
девочка.
– Таких фамилий не бывает, – брякнул
Кирюша.
Я, старательно скрывая замешательство, сделала
вид, что ищу упавший столовый прибор.
Катя округлила глаза, потом быстро сказала:
– Ася Михайловна, извините их, дети
частенько бывают… э… такими… ну, в общем!
– Мне ничего не надо объяснять, –
отмахнулась Ася Михайловна, – можете не продолжать! Да и к реакции на свою
фамилию я давно привыкла. Понимаю, что у людей она вызывает смех.
– Мы не смеялись, – возразил
Кирюшка.
– Просто мы удивились, – отозвалась
Лиза.
– Молчите лучше, – предостерег
Сережка.
– А вот со мной училась девочка, –
влезла в разговор Юля, – ее звали Рита Аполлонова-Страшилова. Мы думали сначала,
она нас разыгрывает, потом паспорт увидели и чуть не скончались. Ритка
говорила, что ее предки очень родовитые…
Кирюшка вскочил.
– Ты куда? – спросила Катя.
– Уроков полно, – сдавленным голосом
пробормотал он и бросился в коридор.
– Во, прикол! – взвизгнула Лизавета
и кинулась за ним.
Из глубины квартиры донесся хохот и топот ног.
– Уж не обижайтесь, – снова
покраснела Катя.
– Кому же в голову придет дуться на
детей, – ответила Ася Михайловна, – вообще-то, и в самом деле
забавно: Курочкорябская. Ладно, давайте о нас и о доме.
Я положила поднятую вилку на стол и
постаралась сосредоточиться на рассказе новой знакомой.
О происхождении фамилии своего отца Михаила
Ася ничего не знала. Никаких дворянских корней у семьи не прослеживалось. Книг,
в которых содержалась бы информация о предках, они не имели, генеалогическое
древо не вычерчивали, и стены их квартиры не украшали портреты в золотых рамах,
откуда сурово взирали бы на своих потомков господа в камзолах и дамы в бальных
платьях.
Ася знала лишь одно: отец был актер,
достаточно известный, дедушка тоже. Чем занимался прадед, ей никто не
рассказывал. Мама тоже работала в театре, гримершей, с бабушками Ася никогда не
встречалась, они умерли до ее рождения. Кстати, мамина девичья фамилия звучала
совсем просто: Петрова. Курочкорябской она стала после свадьбы. Жила семья в
уютном подмосковном местечке, в благоустроенном доме, в котором имелось
центральное отопление, горячая вода, телефон и прочие блага цивилизации в виде
канализации, электричества и газа. Курочкорябским принадлежал целый гектар.
Участок под строительство в свое время, очень давно, в середине двадцатых
годов, дали деду-актеру. В те времена о наделах в шесть соток никто и не
слыхивал, куски земли раздавались щедро. Дом построили основательно, он стоит
до сих пор.
Ася всю свою жизнь провела в родовом гнезде. У
семьи была еще и городская квартира, но ею практически не пользовались. Иногда
муж Аси, профессор-историк, назначал там встречи аспирантам, жалея молодых
людей, которым ради встречи с научным руководителем нужно было ехать на
электричке. Кстати, расписавшись со Львом Яковлевичем, Ася не стала Глоткиной.
Она оставила свою смешную фамилию, более того, еще дала ее детям: дочери Ольге
и сыну Василию. Об этом просил на смертном одре отец.
– Милая, – сказал Михаил, – вот
прямо сейчас поклянись, что сохранишь фамилию, а то ты девушка, распишешься, и
пропадут Курочкорябские с лица земли.
