Пи-пи-пи – понеслось из трубки. Я уставилась
на мобильный, потом сунула руку в карман брюк и вытащила еще один. Ситуация
моментально прояснилась. У Оли и у меня модель сотового одна и та же.
Мне телефон подарил на день рождения Сережка,
и произошло это после небольшой ссоры.
– Все приличные люди давным-давно перешли
на современные модификации, – дудел Сережка однажды вечером, увидев мой
мобильник, – сей раритет давно пора на помойку отправить. Купи себе
что-нибудь приличное!
– Какая разница! – возразила
я. – Этот хорошо работает, и ладно.
– Фу, стыдобища! – не успокаивался
Сережка.
– Мне без разницы.
– Денег разве нет?
– Есть!
– Тогда в чем дело?
– Жаба душит, – честно призналась
я, – ну с какой стати менять нормально работающий аппарат на новый?
– Из-за дизайна!
– Вот глупость!
– Вовсе нет, – обозлился Сережка,
потом он на секунду замолк и продолжил: – А если у тебя Лизавета попросит
тугрики на новый аппарат, дашь?
– Конечно.
– А на себя жаль?
– Ага.
– Уродище, – прошипел
Сережка, – я просто корчусь, когда ты эту помойку к уху подносишь!
– От негативных эмоций легко
избавиться, – улыбнулась я, – просто не смотри на меня, и делу конец.
Сережка хмыкнул и ушел. Через неделю, на свой
день рождения, я получила новенький аппарат. А все мобильники этой фирмы имеют
одинаковый набор мелодий. У нас с Олей телефоны с одинаковыми «позывными», да и
цвет панели идентичный, темно-фиолетовый. Младшая Курочкорябская забыла сотовый
дома, если бы он как две капли воды не походил на мой, я ни за что бы не
схватила чужой мобильник. Мама еще в раннем детстве растолковала мне, что
читать чужие письма и подглядывать в щелку за людьми неприлично!
Положив телефон Оли на стол, я схватила ключи
от машины и побежала к выходу. Наверное, мама была бы недовольна сегодня своей
дочкой. Я не играю на арфе, сплю в обнимку с собаками и иногда без всякого
зазрения совести подсматриваю за мужчинами и женщинами. Представляю, в какой
ужас пришла бы мамуля, узнав, что выращенная в оранжерейных условиях дочурка
превратилась в почти профессионального детектива! Просто вижу, как она
всплескивает руками и восклицает: «Котеночек! Но это же не комильфо! Если ты
поняла, что человек на самом деле звонит не тебе, следует объяснить ему его
ошибку и повесить трубку!»
И что мне сказать в свое оправдание? «Я должна
всенепременно найти убийцу Василия Курочкорябского, чтобы спасти свою семью?» И
вообще, во времена моего детства о мобильных телефонах даже не слышали! Мама
понятия не имела о сотовой связи.
До деревни Опушково я добиралась около двух
часов. Сначала перепутала поворот и покатила не в ту сторону. То, что я
совершила ошибку, стало понятно лишь тогда, когда колдобистая дорога, упершись
в полуразрушенное здание, оборвалась.
Я вытащила карту, поняла, что свернула влево,
не доехав до нужного проселка, и, вздыхая, покатила назад.
Не так давно Вовка ездил в Германию.
Представителей московской милиции пригласили немецкие коллеги. Костин вернулся
в полном восторге, он долго рассказывал нам о всяких поразивших его воображение
«фрицевских» примочках. Но самое незабываемое впечатление на него произвели две
вещи. Первая – это невероятная законопослушность немцев.
– Вы не поверите, – всплескивал
руками майор, – но там люди замирают на тротуаре при виде красного света и
не двигаются, даже если вокруг не видно ни одной машины. А еще нас повезли в
предместье Берлина по довольно узкому шоссе, всего две полосы, одна ведет из
столицы, другая – в обратном направлении.
Естественно, мы попали в пробку. Шофер оперся
на руль и задремал. Наши менты устроились на заднем сиденье, сопровождающий их
переводчик – около водителя. В тоске простояли минут пять, потом Гена Решетов
предложил:
– Встречка-то свободна, давайте по ней
потихонечку объедем затор.
– Каким образом? – вскинулся
переводчик.
– Да просто, – пояснил Генка, –
включить фары и рвануть по свободной полосе.
– Что вы! – испугался немец. –
Подобное строго-настрого запрещено правилами дорожного движения!
Гена на секунду притих, но потом отмер:
– И никто их не нарушает?
– Нет, конечно, – пожал плечами
сопровождающий, – закон есть закон.
– Но вы же милиция, – настаивал на
своем Геннадий, – имеете право! Или, когда гонитесь за преступниками, тоже
в пробке паритесь?
Переводчик без тени улыбки ответил:
– Погоня за тем, кто нарушил закон,
естественно, ведется при включенных спецсигналах и без ограничений в скорости.
– Так поехали! Врубай сирену.
– Сейчас мы не при исполнении, –
объяснил толмач, – едем на экскурсию, как обычные граждане, поэтому
обязаны стоять, как все.
– Офигеть можно, – пробормотал
Гена, – вы ненормальные! Иметь моргалку и давиться в пробках.
Но еще больше, чем законопослушность немцев,
Вовку поразила их аккуратность и страсть к чистоте. Наши милиционеры поездили
по «Подберлинью», на пути то и дело попадались деревеньки. Выглядели они словно
однояйцевые близнецы: небольшие аккуратные домики, кирха, море цветов, низкие
заборчики, школа, магазин, дети в шортах… И невероятная чистота вокруг. На
крышах зданий громоздились телеантенны, во многих дворах имелись надувные
бассейны. А когда Вовка с приятелями, побывав на очередной экскурсии,
отправился поесть в скромное придорожное кафе, то он увидел там на столике
компьютер, подключенный к Интернету, а потом, зайдя в местный туалет, испытал
шок. Сортир в крохотной кафешке, расположенной в богом забытом местечке,
сверкал невероятной чистотой. Над раковиной висела полочка, на которой лежали
нераспечатанные упаковки с зубными щетками, стояли дезодоранты и пакеты с
женскими прокладками. Не говоря о жидком мыле, бумажных полотенцах, ватных
шариках и изогнутых пластиковых линейках, назначение которых Костин не понял. На
противоположной стенке обнаружился шкафчик, а в нем бумажные стаканчики,
памперсы, разноцветные пуговицы, нитки, иголки, ножницы… Стоит ли упоминать,
что туалетной бумаги там было пять сортов?
Никакие красоты Германии, ни один из ее
многочисленных музеев, ни местные полицейские участки, оборудованные по
последнему слову техники, не произвели на Вовку такого впечатления, как тот
придорожный сортир.
