– Это ее мама, – выпалила Лапочка и
юркнула за доктора.
Медик окинул взглядом Ию.
– Зоя Крон ваша дочь?
– Да, – ответила та.
– Очень сожалею, мы сделали все
возможное, но девушка скончалась, – объявил врач.
Ия упала на стул, разом перестав слышать и
видеть. Дальнейшие три дня у нее стерлись из памяти. Все скорбные хлопоты взяли
на себя Алла и Лапочка, мать, словно автомат, подписывала какие-то бумаги.
Очнулась она в момент похорон. Внезапно увидела мертвое лицо дочери, гроб,
цветы и спросила:
– Это Зоя?
Лапочка ухватила Ию за плечо.
– Пошли, сядете вон там.
– Нет, – заплакала Ия, – я
останусь здесь.
– Пойдемте, – потянула ее Оля в
сторону.
– Не трогай Ию Вадимовну, – велела
Аллочка, – если она зарыдала, уже хорошо.
– Где медальон? – закричала Крон,
шаря руками по шее дочери.
– Я его сняла и спрятала, – быстро
сказала Лапочка, – не волнуйтесь.
– Где медальон?
– Я его убрала.
– Где он?
– В ящике стола.
– Где медальон? – с упорством
заевшей пластинки повторяла Ия.
– Дома, – попыталась вразумить ее
Лапочка, – он в целости и сохранности.
– Почему дома? – заорала мать,
вырываясь из рук девочки.
– Надо было в другое место
отнести? – растерялась приемная дочь.
– Зоя его никогда не снимала!
– И чего? – совсем растерялась
Лапочка.
– Нельзя без него ее хоронить.
– Ия Вадимовна, никогда в могилу
драгоценности не кладут, – попыталась образумить Крон какая-то
женщина. – Тем более дорогие!
– Дороже Зои? – воскликнула
Ия. – Какое твое дело? Что хочу, то и положу в гроб. Без медальона не дам
дочь хоронить!
Повисла тишина, затем до слуха Крон долетел
нервный мужской голос:
– Она с ума сошла! Пусть ей дадут
успокаивающее и опускают гроб в яму, могильщики не станут ждать.
– Сам ты сумасшедший! – неожиданно
грубо возразила Лапочка. – Раз Ия хочет, вы обязаны ее желание выполнить.
Кто-нибудь может меня в квартиру отвезти?
Ия Вадимовна опустилась на стул и замерла.
Сколько времени она так провела, тупо глядя на гроб, Крон не знала.
В конце концов вернулась Лапочка с украшением.
Мать собственноручно застегнула широкую цепочку на шее покойной и отошла в
сторону. Ии Вадимовне стало легче, она была благодарна Лапочке, которая сумела
выполнить ее просьбу.
Крон замолчала, я перевела дух и спросила:
– Почему умерла Зоя?
Ия Вадимовна начала гонять пальцами
рассыпанные по клетчатой скатерти крошки.
– Дочь заболела гриппом, температура
подскочила на следующее утро после посещения стоматолога. Инфекция уже была в
организме Зоиньки, в подобном случае всякие врачебные манипуляции
противопоказаны, но дочка ничего не знала о гриппе и отправилась лечить зуб.
Вот почему ей было так больно, анестезия не срабатывает, если человек плохо
себя чувствует! В процессе лечения Зоя попросила сделать еще один укол,
стоматолог не стала возражать, и дочке стало через полчаса совсем худо. Но
потом вроде полегчало. Утром Зоя побежала в институт. На первой лекции у нее
отчаянно заболела голова, и она, по словам подруги Аллы, приняла анальгин, две
таблетки сразу. Но лекарство не подействовало. Сокурсники решили Зое помочь и
начали совать то, что имели под рукой, – цитрамон, аспирин, бутылочку с
каким-то сиропом. В конце концов Аллочка догадалась отвести еле живую Зою в медпункт,
где ей поставили градусник. Ртутный столбик зашкалил за отметку «40». Не
слишком умная медсестра дала Зое две капсулы парацетамола и вызвала «Скорую».
Пока машина пробиралась по пробкам, дочка потеряла сознание, но по дороге в
больницу пришла в себя и даже начала шутить с Аллочкой, которая сопровождала
подругу. И та успокоилась. В клинике Зою уложили в палату, и она… умерла.
– Ужас! – ахнула я.
Ия сцепила руки.
– Увы, ничего необъяснимого в этом нет, и
винить вроде как было некого. Медсестра велела проглотить жаропонижающее,
«Скорая» сделала укол этого… ну… забыла. В общем, дочери ввели очень хорошее
лекарство, но при взаимодействии с парацетамолом оно проявляет агрессию, а Зоя
еще до посещения медпункта выпила сироп от температуры, в котором содержался
тот же парацетамол. Короче говоря, роковое стечение обстоятельств.
Я молча слушала Ию.
– Как ни ужасно это звучит, –
говорила та, – но кончина Зои казалась мне в тот момент объяснимой.
– Казалась? Что же тебя теперь так
потрясло? Я вообще-то решила, что ты хотела возбудить дело против врача,
который в клинике занимался твоей дочкой, а в милиции отказались. К слову
сказать, привлечь к суду медиков очень и очень сложно!
Крон помотала головой:
– Нет. Я попыталась начать жить без Зои.
Спасибо, Лапочка рядом, старается изо всех сил, зовет меня мамой, но ведь
родную дочь никем не заменить. Лапочка замечательная девочка, хочет меня
расшевелить, приободрить, но… А теперь о сути дела. У меня на лице появились
странные красные пятна, явно аллергического происхождения. Я после смерти Зои
принимаю разные успокоительные таблетки, а они не действуют, вот я и покупаю
все новые и новые упаковки. Последней была коробка с бицином,
[1]
я съела таблеточку и спустя
двадцать минут стала кашлять, чихать, чесаться. Я пошла к специалисту. В
регистратуре мне посоветовали, – ровно вещала Ия, – завотделением
Мячину Ирину Львовну. Представляешь мой ужас, когда я увидела на шее у доктора…
там висел…
Крон поперхнулась.
– Что? – не сдержала я любопытства.
– Медальон, – сумела наконец
выговорить Ия, – тот самый, который я похоронила вместе с Зоей.
– Не может быть!
Крон медленно перекрестилась.
– Пусть меня паралич разобьет, если вру.
– Ты не лжешь, а ошибаешься.
– Нет.
– Вероятно, существуют другие такие
подвески, – предположила я.
