Зарыдав, Лиза швырнула на пол ни в чем не
повинного плюшевого уродца и унеслась прочь.
Я онемела от абсурдности ее претензий, потом
подобрала овечку, выжала, отнесла на лоджию и положила на пластиковый столик.
Пусть сначала обсохнет на солнышке, а потом я подумаю, что делать. Можно ли
починить игрушку, не знаю, а вот успокаивающие таблетки для Лизаветы приобрести
необходимо. И еще я решила: сейчас не стану высовывать нос из своей спальни,
уедут домашние на службу, тогда и займусь уборкой. У меня сегодня выходной, и
провести его следует с толком. А какой тут толк, если с утра пораньше я начну
раздражаться?
Когда за последним домочадцем захлопнулась
дверь, я, облегченно вздохнув, собрала собак, погуляла с ними, раздала псам
утреннюю кашу и принялась обозревать пейзаж: грязные чашки, раскиданная одежда
и так далее.
Через пять минут в голову закралась крамольная
мысль: может, не затевать грандиозной уборки? В конце концов, все снова
покроется пылью. Ну согласитесь, есть в труде домохозяйки некий налет мазохизма
– трешь-трешь, прибираешь-прибираешь, а воз и ныне там, как говорится. Лучше я
сейчас просто распихаю вещи по шкафам и вымою посуду, а уборку кухни отложу на
завтра, нет, на послезавтра, тогда у меня получится два свободных дня.
Меня охватило невероятное чувство радости.
Господи, как просто стать счастливой: надо лечь спать с мыслью о завтрашней
генеральной уборке, а утром отложить противное занятие на неопределенный срок.
Напевая веселую мелодию, я живо сгребла шмотки,
ловко расправилась с посудой, сварила себе чашечку кофе, упала в кресло,
положила ноги на пуфик, включила телевизор и застонала от восторга. Сериал
«Тайны следствия» только начался, по экрану бежали титры, потом появилась Анна
Ковальчук в форме прокурора. Как мне повезло! Сейчас оттянусь по полной
программе! Раньше семи дома никто не появится, кофе вкусный, булочка с маком
свежайшая, кино любимое…
– У нас есть масло? – раздался
сердитый бас.
Я подпрыгнула, как кролик, услыхавший шорох
змеи в кустах.
– Кто здесь?
– А кого ты ждешь? – протянул
Костин, открывая холодильник.
– Вовка! Ты?!
– Неужели я так успел измениться за
несколько часов отсутствия, что меня невозможно узнать? – скривился
майор. – Извини, конечно, если разочаровал тебя, но… да, это всего лишь я,
скромный мент.
– Что случилось?
– Не могу выпить кофе? – обозлился
Вовка. – Похоже, я тебе помешал. Ладно, ухожу к себе!
Я тяжело вздохнула. Если в вашем доме живут
подростки и мужчина, пребывающий в кризисе среднего возраста, примите мои
искренние соболезнования. Покоя вам не будет, и первые, и второй станут
занудничать, обижаться по каждому поводу, качать права и требовать к себе
эксклюзивного внимания.
Можно, конечно, сейчас пожать плечами и
продолжать наблюдать за приключениями Маши Швецовой, но мне неприятна даже
мысль о ссоре с Костиным.
Я нажала на пульт, экран погас. Я встала из
удобного кресла и с фальшивой радостью сказала:
– С удовольствием сделаю для тебя
яичницу!
Вовка опустился на стул и подпер голову
руками.
– Кругом одни идиоты, – мрачно
произнес он.
– Ты это обо мне? – уточнила я.
– Нет, – без тени улыбки ответил
майор, – облом у меня вышел.
– Какой? – лишь из хорошего
воспитания поддержала я разговор.
Костин насупился и стал рассказывать:
– Подготовили мы операцию! Тщательно!
Учли все мелочи!
Я села у стола и начала кивать. Похоже,
приятелю надо выговориться.
– С раннего утра залегли в засаде, –
бубнил Костин, без особой охоты ковыряясь вилкой в яичнице. –
Представляешь картину? Небольшой лесок, неширокая дорога, ведущая в деревеньку,
никого нет, шоссейка тупиковая, только местные катаются. В зеленой полосе
притаились парни из ОМОНа и мои ребята…
– Зачем? – заинтересовалась я.
Костин моргнул.
– Вследствие проведенных
оперативно-розыскных мероприятий нами был обнаружен тайник, куда предполагаемый
преступник сложил похищенные драгоценности. Никаких прямых улик против мужика
не было, наоборот, сплошные положительные характеристики: отличный семьянин,
великолепный работник, просто зефир в шоколаде. Но я нутром чуял – это он
ювелирный магазин грабанул!
– Чутье к делу не пришьешь, –
сочувственно кивнула я.
Костин отодвинул тарелку с почти нетронутой
едой.
– И тут информатор стукнул про тайничок.
Появился шанс взять злодея в тот момент, когда он за золотишком полезет. Вот и
устроили засаду. Бойцам велели не шевелиться, не дышать, чтобы фигурант ничего
подозрительного не заметил. Он вскроет захоронку, хапнет украденное, ну и…
Понятно?
– Более чем, – кивнула я.
– Ага, – фыркнул Вовка, – мне
тоже показалось: все тип-топ будет. И покатилось дельце. «Наружка»
отрапортовала: объект из дома выехал, движется в сторону шоссе. Я велел
«хвосту» отцепиться, не дай бог, еще вспугнут. В общем, паримся в засаде.
Раздается шум, появляется машина. Я в непонятках: у нашего подозреваемого «БМВ»
черного цвета, а тут красная «Мазда», бабский вариант, нормальный мужик на
подобной ездить не станет. Едва удивился, иномарка тормозит, из нее тетка
вываливается и прямехонько в лесок, туда, где ОМОН и мои парни. К тайнику
шуршит! Я от злости чуть бинокль не сожрал. Вот оно что, думаю, сам побоялся
идти, хитрый гад, подослал казачка! Осторожный! И чего делать? Возьмем бабенку
– дядьку вспугнем… В общем, пока я обдумывал ситуацию, раздается дикий вопль,
женщина вылетает из леса на шоссейку и… падает без чувств. Тишина! Все затаились,
никто не понимает, что происходит. И вдруг на дороге появляется черный «БМВ».
Притормаживает, но тут же живо разворачивается – и деру. Операция сорвана! Мы к
бабе, та без сознания. Вызвали «Скорую», тетку в больницу повезли. Подходит ко
мне Валерка Ситников… Урод! Дурак! Дебил! Нет, ты не поверишь!
– Что тебе сказал Ситников?
Костин усмехнулся.
– Валерка залег в овражке и прикрылся
лопухами. В общем, и не понять, что в канаве мужик притаился. А тетке той в
туалет, оказывается, приспичило. Добежала, сердешная, до удобного местечка,
присела… Ситников чуть не умер – ну прямо над его головой… кхм… нависла… Вот и
не выдержал. Тихонечко так, вежливенько, он без всякого хамства попросил:
«Гражданочка, сделайте одолжение, переместитесь чуть левей, а то вы аккурат над
моей башкой пристроились».
Я зарыдала от смеха, а Костин, нахмурившись,
завершил рассказ:
