– Ладно, сейчас запишу ваш
телефон, – решила я избавиться от приставалы проверенным способом. И,
чтобы у дамы не возникло никаких сомнений в честности моих намерений, открыла
сумочку, вытащила мобильный и велела: – Диктуйте!
Ия помотала головой и откинула крышку своего
телефона.
– Лучше свой дайте, так будет надежнее.
– Извините, но я не имею права сообщать
свой номер малознакомому человеку, – решительно ответила я. И добавила: –
Условия рабочего контракта такие.
– У меня беда, – прошептала
Ия, – дочь погибла, никого рядом, черная пустыня, и вдруг случается
непонятное…
Не договорив, она бросила на столик телефон,
села на диван и заплакала. Я тоже положила свой мобильный на стеклянную
столешницу, около пачки растрепанных журналов, потом быстрым шагом приблизилась
к рецепшен и окликнула администраторшу:
– Вашей клиентке плохо, дайте воды.
– Госпожу Евлампию Романову
незамедлительно просят подойти к двенадцатому кабинету! – звонко
прокатилось по коридору.
– Это что, меня зовут? – растерялась
я.
– Вас! – всполошилась Елена. –
Бегите скорей, небось маршалу совсем нехорошо стало, как бы не помер! Эх, жаль,
я уже карточку завела, теперь он нам процент смертности повысит…
Я кинулась к столику, схватила сумку,
мобильный и, разом забыв про Ию, побежала в глубь здания.
Возле двери на стульях сидели люди. Увидав,
что я хочу войти в кабинет, они начали возмущаться:
– Очередь займи!
– Мы тут с утра паримся!
– Еще одна приперлась…
Я сделала шаг назад, но в ту же секунду
створка распахнулась, высунулась медсестра в голубом халатике.
– Чего раскричались? – сурово
поинтересовалась она.
– Так безостановочно идут, – занервничали
больные, – шмыгают в кабинет!
Медсестра окинула меня взглядом и
требовательно спросила:
– Фамилия?
– Романова.
– Заходи!
– Черт-те что! – заорал дед в
красном свитере. – Что за фря такая?
– Она из платных клиентов, –
снисходительно пояснила помощница врача, – и имеет право на первоочередное
обслуживание.
– А мы, значит, второсортные? –
забушевал старик.
– Нет, – спокойно ответила
медсестра, – вы бесплатные. Муниципальных мы принять можем лишь потому,
что «випы» контракт купили. Ясно? Сидите молча. Не пройдете сегодня, притопаете
завтра. Да и чем вам еще заниматься? На пенсии же давно!
Очередь обиженно притихла.
– Проходите, девушка, – сладко
заулыбалась особа в голубом халате.
Мне стало стыдно. Медсестра, очевидно, тоже
испытывала некоторый дискомфорт. Она вновь повернулась к бабушкам и дедушкам,
замершим на стульях, и со вздохом произнесла:
– Нечего лаяться, вы-то еще скрипите, а я
сейчас УЗИ ее супруга видела, так не дай вам бог такое…
Старухи начали быстро креститься, старик в
красном свитере махнул рукой, а я похолодела. Вцепилась в халатик девушки и
прошептала:
– Что с Володей?
– Все замечательно, – бойко ответила
врунья. – А вообще, я средний медицинский персонал, любые вопросы к врачу,
сейчас Олег Николаевич вам все объяснит…
Мои глаза заволокло серым туманом. Стараясь не
споткнуться, я вошла в кабинет, рухнула на жесткий стул, увидела большое белое
пятно и услышала голос:
– Не волнуйтесь.
– Да, да, конечно, – ответила я,
по-прежнему не различая лица хирурга. – Что с Володей?
– Давно у него боли в желудке?
– Первый раз сегодня пожаловался.
– А раньше?
– Вроде нормально себя чувствовал.
– Придерживался диеты?
– Он же в милиции работает, –
пояснила я, – там, как на войне, времени на обед не предусмотрено.
– Какие были роды?
Я потрясла головой, белое пятно приняло форму
мужчины в халате, вот только черты лица врача по-прежнему оставались
расплывчатыми.
– Роды? Но Костин не рожал детей!
Медсестра прыснула.
– Валентина, – сердито велел
хирург, – принеси анализ крови, наверное, уже готов.
– Да, Олег Николаевич, –
подхватилась помощница, – уже бегу.
– Я спрашивал вас о родовой травме вашего
мужа, – уточнил эскулап.
– Ничего о ней не слышала.
– Неужели свекровь не рассказывала?
– Я никогда не была знакома с матерью
Костина, и он мне не супруг, просто мы живем вместе, как приятели.
Олег Николаевич встал и протянул лист бумаги
большого формата, на котором чернели пятна.
– Видите?
– Что?
– Это результат УЗИ.
– Извините, я ничего не понимаю.
– У Костина нет желудка.
Я чуть не упала со стула.
– В каком смысле?
– В прямом, – ответил Олег
Николаевич. – Отсутствует полностью. Ему делали резекцию?
– Чего? – обалдело спросила я.
– Органа пищеварения, – терпеливо
пояснил хирург.
– Н-нет, не знаю, но в последние годы
точно нет, – проблеяла я, как Лизина утонувшая овца.
– Интересненько… – постучал
карандашом по столу Олег Николаевич. – Даже забавно! А чем он у вас
питается?
– Всем, – робко ответила я. –
Только не подумайте, что я плохая хозяйка, стараюсь готовить исправно: супы,
мясо в духовке, курочка на гриле, пирожки. Но, конечно, бывают и готовые
изделия – пельмени, сосиски, пицца.
– Пицца… – повторил Олег Николаевич
и поднял брови домиком. – А с чем?
– С колбаской, луком и салом, –
пискнула я, – это его любимый вариант.
– Прикольно, – перешел на
подростковый сленг врач. – Мда… Удивительный случай! Фантастический! Никто
не поверит! У больного нет желудка, а он жрет тесто с салом и жив! А вот и
анализ… Давайте сюда!
