– Вы кто? – строго спросила та.
– Знакомая Ии Вадимовны, приехала в
гости, гляжу, квартира открыта, никого нет.
– Лапочка часто забывает запереть, –
осуждающе заявила старуха. – Прибежит из школы и даже створку не
прихлопнет. Вот дети нынче какие… Вы тут постойте, я пойду отыщу безобразницу,
небось уши радио заткнула, заходи, кто хочет, бери любые вещи. Ну и ну! Я,
между прочим, ответственная по подъезду…
Продолжая причитать, она, тяжело ступая,
исчезла за поворотом коридора, я осталась у вешалки, испытывая все нарастающее
чувство тревоги. Из глубины квартиры не доносилось ни звука, я тупо смотрела,
как бойко перепрыгивают с деления на деление стрелки больших часов, висящих над
овальным зеркалом. Тик-так… минута прошла… тик-так, две, тик-так, пять,
тик-так… десять… Бойкая бабушка исчезла как фантом. Тик-так, четверть часа
миновало…
Стряхнув оцепенение, я обрела решимость,
отважилась пойти следом за старухой и, чтобы не шагать в молчании, крикнула:
– Вы где? Почему пропали? Ау!
– Не надо орать, двигайтесь в сторону
детской, – вдруг раздался голос.
Обрадованная, я быстро преодолела коридор,
заглянула в одну комнату, вторую и наконец обнаружила небольшую квадратную
спальню, явно принадлежащую подростку. Узкая кровать была прикрыта симпатичным
пледом, на книжных полках стояли учебники и томики с фантастикой, на письменном
столе царил легкий беспорядок, посередине лежал роман «Крыса с пулеметом»,
рядом мерцал экран компьютера. У меня почему-то екнуло сердце, но разобраться в
собственных чувствах я не успела, потому что в ту же секунду увидела на полу
лежащее ничком тело Лапочки, около которого на корточках сидела бабушка.
– Убита, – деловито сказала
старуха, – я уже бригаду вызвала.
Я попятилась, наткнулась на кровать и осела на
нее.
– Эй, эй, – предостерегла
пенсионерка, на удивление не потерявшая самообладания, – ничего не трогай!
– Вы уверены? – прошептала я. –
Она лежит лицом вниз, вдруг девочке просто стало плохо?
Бабушка хмыкнула, потом, обернув свою ладонь
носовым платком, аккуратно взяла на затылке волосы Лапочки и подняла голову.
Меня затошнило – вместо лица я увидела кровавое месиво.
– Похоже, действовали тяжелым тупым
предметом с особой жестокостью, – хладнокровно констатировала
старуха, – вроде перелом височной кости, там большая рана. Но следует
дождаться эксперта.
– Вы в-в-врач? – прозаикалась я.
– Следователь прокуратуры, –
прозвучало в ответ, – теперь на пенсии, вот и заняла пост старшей по
подъезду, за порядком следить надо. Сидите спокойно. Хотя, думаю, вам лучше
пройти на кухню. Только ступайте осторожно, ничего не трогайте.
Я кивнула и еще раз бросила взгляд на
скрюченное тело сироты. Да, бывшая сотрудница прокуратуры права, живой человек
не может долго пролежать в подобной позе, нелепо вывернув руку и ноги. Внезапно
к глазам подступили слезы. Бедная, бедная девочка, ей с самого детства не
везло, родилась никому не нужной и погибла от рук хладнокровного убийцы. Ну
почему Бог бывает так жесток к некоторым людям? Что плохого сделала несчастная
Лапочка, чем заслужила выпавшие на ее долю беды и беспросветную жизнь? Хотя
ребенку на короткий период повезло, ее пригрела Зоя, Оля почувствовала себя
почти счастливой, вон даже маникюр делала.
Вид маленькой ладошки с тонкими пальчиками и
ноготками, покрытыми оранжево-морковным лаком, вновь вызвал у меня слезы. Но
потом вдруг пришло удивление. Что-то было не так, я заметила нечто странное. Но
что? В недоумении я снова пробежалась взглядом по комнате. Пуговица! На светлом
полу недалеко от маленького тела лежал ярко-розовый ромбовидный кусок
пластмассы, сверху на нем был прикреплен блестящий «бриллиант».
Тут же в мозгу вспыхнуло воспоминание. Я
раздеваюсь в прихожей у Аллы, вешаю свою ветровку на крючок и невольно
улыбаюсь. На плечиках висит куртка, принадлежащая хозяйке, больше подходящая
кукле Барби. Ярко-желтая куртка из клеенки оторочена мехом чебурашки,
выкрашенным под цвет поросенка, посередине сверкают ромбовидные пуговицы,
сильно смахивающие на обломки мыльницы, с «бриллиантами», слишком большими,
чтобы быть натуральными.
Очень сомневаюсь, что в Москве найдется еще
одна особа, разгуливающая в столь вызывающе вульгарной и нелепой одежонке.
Пуговицу потеряла Алла.
Я вскочила на ноги и ринулась в коридор.
– Эй, куда? – забеспокоилась бывшая
следователь. – Вы свидетель, вернитесь.
– Мне плохо, в туалет бегу.
– Хорошо, – успокоилась
старуха, – умойтесь и идите на кухню. Сейчас тоже туда переберусь и…
Конца фразы я не услышала. Я вылетела со
скоростью ветра на лестницу и понеслась по ступенькам. Пока приедет бригада,
осмотрит место происшествия, оформит протокол, опишет увиденное, опросит
свидетелей, доложит начальству… Алла спрячется в укромном местечке, попытается
осесть на дно, а затем преспокойно уплывет из города. Недоучившаяся ветеринарша
совсем даже неглупа, она сейчас не бросится на вокзал или в аэропорт. Аллочка
уже небось обнаружила пропажу пуговицы и сообразила, где потеряла слишком
приметную штучку. Ей никак нельзя покидать Москву, оперативные сотрудники
вооружатся фотографией, пойдут на вокзалы, поедут в аэропорты, продемонстрируют
снимок кассирам, проводникам, стюардессам… Кто-нибудь да и воскликнет: «О!
Помню, эта девица покупала билет до Владивостока». Или закричит радостно:
«Точно, она села в шестое купе, едет в Омск». Дальше дело техники.
Нет, умный человек не кинется прочь из
столицы, он затаится в огромном мегаполисе, где очень часто обитатели одного
дома не знают друг друга. И куда сейчас двинет Алла? Домой она не рискнет
вернуться. Думаю, убийство Лапочки не было заранее спланированным шагом. Пока я
сидела у Лиды, случилось нечто непредвиденное, заставившее Аллу схватиться за
«тяжелый тупой предмет». Так куда она направится?
