– Ее убили, я следующий! Кое-кто не
хочет, чтобы наружу выплыли все дела, которые провернула Жанна!
– А ты в курсе? – поинтересовался
следователь.
– Нет, я маленький! – забился в
истерике Митя. – Могу рассказать лишь про Бахтина и Зойку! Сколько всего
было зомби, не знаю! Васька в курсе был, но мне не говорил!
– Все равно ты не детский срок
получишь, – не выдержал следователь. – Ну и сволочь же ты!
Митя не растерялся и накатал на него жалобу.
В общем, приговора пока нет. Но меня, если честно, не очень волнует,
сколько лет получат участники кошмара, важно, что они под замком.
Главным врачом в клинике сделали Егора, и он
сразу поменял, на всякий случай, весь медперсонал. Уже не в первый раз научный
центр подвергается тотальной чистке, но надеюсь, больше ничего ужасного там не
произойдет и «жуть» перестанет быть жутью.
Костик живет в «Счастливом детстве», он не
страдает от отсутствия мамы – Алла не баловала больного мальчика своими
визитами, и тот давно забыл ее.
Зоя находится под пристальным вниманием Егора,
он очень надеется, что к девушке когда-нибудь вернется память.
Сегодня мне позвонила Лида и радостно
закричала:
– Лампа! Она меня узнала, сказала:
«Здравствуй, мы где-то виделись»! Сама завела разговор, это прогресс!
Поговорив с лучшей подругой Зои, я повесила
трубку и подошла к окну. Сколько времени прошло, а я все никак не могу
успокоиться: ну почему не догадалась, что Лапочка врунья? И книгу видела, и лак
на ногтях… Было еще одно, о чем я вспомнила только сейчас. Когда я пришла к
Лапочке и та начала плакать, мне захотелось утешить несчастного ребенка, я
обняла ее, прижала к себе и ощутила, как мерно и спокойно стучит сердце девочки.
Разве у рыдающего человека оно так бьется? Лапочка просто изображала скорбь, а
я…
– Хи-хи-хи, – донеслось через
приоткрытую форточку.
Тут уже мое сердце бешено заколотилось о
ребра.
– Хи-хи-хи, – вновь пролетело по
комнате.
Я ринулась к шкафу, вытащила бейсбольную биту…
– Хи-хи-хи, – прозвучало еще четче,
потом в форточке показалась рука. Жуткая, без кисти. Она начала вытягиваться,
удлиняться…
С диким воплем я швырнула в нечисть биту,
раздался оглушительный звон, в спальню ворвался холодный ветер, и снова…
появилась рука.
– Мама! – завопила я, кидаясь в
кухню, где пили чай домашние. – Скорей, уходим! Бежим! Забираем собак!
– Она сошла с ума? – попятилась Юля.
– Эй, Лампудель, глотни
валокордину, – вскочил с табуретки Серега.
Я ринулась к мопсам.
– Муля, Феня, Ада, Капа… где ваши
попоны?..
Ноги подломились, я шлепнулась прямо на стаю
счастливо повизгивающих псов.
– Что случилось? – осведомился
Костин.
– Там… окно… рука… всадники… –
попыталась я объяснить ситуацию.
– Кирюша, глянь, – велел Сережка.
– Только не посылайте ребенка! –
взмолилась я. – Они его унесут.
Кирик округлил глаза и исчез, следом из кухни
вылетела Лизавета с воплем:
– Лампуша, щас принесу тебе классную
губную помаду.
– Уж лучше успокаивающий укол, –
пробурчала Юлечка, – косметика не поможет, слишком запущенный случай.
– Стекло разбито, – заорал из
коридора Кирюшка. – Битой, она на балконе лежит. А на веревке там свитер
висел…
Я затаилась, обнимая за шею Мулю.
Кирик внесся на кухню, размахивая вешалкой со
свитером.
– Ветер сильный поднялся, рукава через
форточку в комнату задувал! А ты испугалась…
– Откуда взялся пуловер? –
пролепетала я.
– Я повесила после стирки, –
пояснила Юля. – А что, нельзя?
– Они хихикают! – простонала
я. – Уже давно!
– Кто хихикает? Свитер? – нахмурился
Серега. – Ща выкинем негодяя! Хочешь, ножницами порежем мерзавца?
Из моих глаз хлынули слезы.
– Это всадники смерти. Не хотела вас
пугать, думала, сама справлюсь, но они не уходят.
Костин погладил меня по голове.
– Рассказывай спокойно!
Через полчаса все домашние притаились в моей
спальне и замерли в молчании. Минуты казались часами. Больше всего я боялась,
что всадники ускакали прочь, поняли, что нас много, и решили не открывать рта
до лучших времен. Если противное хихиканье не прозвучит, меня сочтут
сумасшедшей и начнут усиленно лечить.
– Хи-хи-хи, – тихо, но отчетливо
прошелестело в спальне.
– Ой, ой, ой, – затряслась
Юлечка, – Лампа-то не со съехавшей крышей.
– Хи-хи-хи!
– А ну тихо, – прошипел
Вовка, – всем молчать.
– Хи-хи-хи!!!
Мы замерли, а Костин начал медленно оглядывать
спальню.
– Хи-хи-хи.
– Господи! – зашептала Лиза. –
Ой, как страшно!
Юлечка взвизгнула и убежала в коридор.
– Хи-хи-хи!
– Не верю я в полтергейст, – гаркнул
Вовка и вышел на балкон.
– Стой! – заорала я, но майор уже
вернулся в спальню.
В руке он нес нечто серо-белое, кудлатое,
похожее то ли на щенка, то ли на котенка.
– Это что? – грозно спросил Костин и
тряхнул уродца.
– Хи-хи-хи, – немедленно отозвался
тот.
– Лолита! – завизжала Лиза. –
Моя овечка-сплюшка! Я ее замочила, игрушка онемела, а Лампа обещала исправить.
Ну, ведь так, а?
Девочка выхватила овцу у Вовки и стала вертеть
ею перед моим носом.
– Хи-хи-хи, – безостановочно
издавала Лолита.
Я попыталась сосредоточиться. Действительно,
было такое. Я взяла мокрую овцу и положила игрушку на балконе на столик, прямо
у окна. А потом забыла. Значит, уродка высохла и начала временами издавать
странные звуки, похожие на смех. До банной процедуры Лолита весьма громко
хохотала, но после купания в тазу потеряла эту способность.
– Это не всадники смерти! –
запрыгала Лизавета.
