– Никаких «но». Если начистоту, Эви, выглядишь ты ужасно.
Еще бы. Она так себя и чувствовала – ужасно измученной после всех кошмаров наяву.
– У меня с утра маковой росинки во рту не было, – пожаловалась она Рашиду, когда он помогал ей подняться с кресла.
– Хорошо, тогда Азим приготовит что-нибудь, пока я уложу тебя в постель. Что ты хочешь?
Внезапно при мысли о еде у Эви так свело спазмом желудок, что она ахнула:
– Ох… ничего, – и зажала рот ладонью.
– Что такое? – резко спросил Рашид.
Но Эви уже бросилась в ванную комнату.
Единственный стакан воды, выпитый утром, мгновенно выплеснулся обратно, но Эви еще долго стояла, скорчившись над раковиной, чувствуя головокружение и невыносимую слабость и не в силах даже пошевелиться.
Немного погодя она все же выпрямилась и застыла в ужасе, увидев, что Рашид и Азим стоят в дверях ванной, глядя на нее.
– Ох, убирайтесь отсюда! – вдруг возмутившись, воскликнула она. – Ну неужели нельзя оставить меня одну?
– Мы беспокоились о тебе, – ответил Рашид.
– Не стоило, – отрезала она и снова ахнула от очередного спазма, стиснувшего желудок.
Ребенок… подумала Эви. У них ведь будет ребенок. Подняв глаза, она увидела в зеркале встревоженное лицо Рашида. Потом перевела взгляд на Азима.
Он все понял, с болью подумала она. И это привело его в ужас, хотя он ничем себя не выдал. Это было последней каплей. Глаза Эви наполнились слезами.
– Ну-ка, – рука Рашида легла на ее плечо. – Ты почувствуешь себя гораздо лучше, если немного поспишь.
Легким жестом приказав Азиму уйти, он сам повел Эви в спальню. Чувствуя, что не в силах больше ни спорить, ни сопротивляться, она просто позволила ему делать все, что надо. Рашид раздел ее, уложил на свежие прохладные простыни.
– Он теперь меня возненавидит, – прошептала она, когда Рашид выпрямился и собрался уйти. – За то, что я тебе порчу жизнь.
– Не говори глупостей, – покачал он головой, даже не спросив, о ком идет речь. – Азим тебя очень любит, ты же знаешь. – И отошел от кровати. Нажав на кнопку, опустил шторы на окне. Сумрак немного смягчил резкую боль в ее глазах. – Если он и выглядел огорченным, – продолжал Рашид, подойдя к ней снова, – то только потому, что он тоже слишком хорошо представляет все проблемы и неприятности, которые нас ожидают.
– Твой отец меня возненавидит. – Утешения на Эви сейчас не действовали. – И моя мать…
– Замолчи, наконец! – перебил ее Рашид. – Мы будем вместе. Как угодно, любым способом, но я добьюсь этого, – торжественным тоном проговорил он. – Моя дорогая, любимая Эви, ты моя. Ребенок, которого ты носишь, – мой. Я готов умереть за вас обоих и буду считать это величайшей радостью и честью.
Прекрасные, восхитительные слова. Но смогут ли они претвориться в жизнь? А если и смогут – то не ценой ли его прежней жизни, которой он так дорожит?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Эви вынырнула из глухой темноты, надолго поглотившей ее после того, как Рашид ушел, и нахмурилась, услышав в соседней комнате приглушенные гневные голоса. Там разговаривали явно на повышенных тонах.
Один голос принадлежал Рашиду, холодный и непреклонный. Второй… О нет! Это была ее мать. Застонав, Эви с трудом выбралась из постели. Поспешно надев на себя первую попавшуюся вещь – это был длинный шелковый малиновый халат, оставленный здесь, по-видимому, специально для нее, – и затянув потуже пояс, она босиком заспешила к двери.
Очутившись в холле, Эви услышала более разборчиво, о чем они говорили.
– Любовь? – ледяным тоном отчеканила ее мать. – Нельзя постоянно брать и брать ее, ничего не давая взамен! А что ты дал моей дочери, шейх Рашид, за все время вашей связи? – гневно вопрошала она. – Ведь не твоя репутация была растоптана, не ты превратился в объект всеобщей унизительной жалости!
Жалости? Побелев как мел и задрожав всем телом, Эви остановилась как вкопанная под высокой аркой, соединявшей гостиную с широким холлом, ведшим в другие комнаты просторной квартиры Рашида.
Ее мать, одетая в дорогой белоснежный костюм, удивительно подходящий к ее молочно-белой коже и светлым волосам, и Рашид в темно-синем национальном костюме своей родной страны стояли в гостиной друг против друга – олицетворение двух противоположных стихий, которые никогда – никогда не смогут соединиться. Враждебные и непримиримые.
– Вчерашний день должен был стать очень важным для моей семьи, – дрожащим от гнева голосом продолжала Люсинда Делахи. – И надо отдать Эви должное, она сделала все от нее зависящее, чтобы он прошел гладко! Но тебе непременно понадобилось приехать. Тебе понадобилось отодвинуть жениха и невесту на второй план, чтобы самому появиться на первых полосах газет, как обычно! Ты спокойно танцевал с моей дочерью, в то время как за вашей спиной уже шелестели сплетни о твоей предстоящей женитьбе на другой женщине! Но этого мало! Твоему отцу понадобилось устроить так, чтобы весь мир узнал о том, какая Эви несчастная дура во всем, что касается тебя!
– Постарайтесь довериться ее суждениям хотя бы раз в жизни, – холодно посоветовал Рашид. – Как знать, может быть, Эви приятно удивит вас.
– Почему бы тебе не убраться, наконец, отсюда в свои нефтяные пустыни, к своей невесте, и не оставить мою дочь в покое? – воскликнула Люсинда, теряя самообладание.
К ужасу Эви, Рашид расхохотался.
– Если бы вы только знали… – пробормотал он.
– Откровенно говоря, я ничего не желаю знать, – отрезала ее мать. – Все, что я хочу, – это поговорить с моей дочерью.
– Эви отдыхает, – возразил Рашид. – Она чувствовала себя… не очень хорошо. Она…
– Я здесь, – поспешила Эви выступить вперед, чтобы помешать Рашиду сказать то, что он собирался.
Они разом обернулись. Эви почувствовала себя меж двух огней.
– Что такое с тобой произошло? – с подозрением спросила мать.
– Н-ничего… – пробормотала в ответ Эви, старательно отводя глаза от Рашида. – Я п-просто устала, в-вот и все… А ч-что ты хотела, мама? – нерешительно спросила она.
– Что я хотела? – драматическим тоном повторила Люсинда. – Я хотела узнать, о чем ты думаешь, укладываясь в постель с этим человеком, который тем временем собирается жениться на другой! Неужели у тебя не осталось ни гордости, ни стыда? Неужели ты не думаешь о том, какой урон это наносит твоей репутации – ведь ты пришла сюда, уже зная о его планах!
– Ваш тон, леди Делахи, оставляет желать лучшего, – вмешался Рашид.
– Мой тон, молодой человек, – высокомерно парировала Люсинда, – не ваше дело. Я разговариваю с моей дочерью, а не с вами.
Если сейчас начнется новая словесная перепалка, с ужасом подумала Эви, то они выскажут друг другу в лицо все, что думают, а этого сейчас она не выдержит ни за что.
