— Тогда я хочу, чтобы сегодня этой женщиной стала ты, Вирджиния.
— Почему?
— Я мог бы сказать, может, потому, что не могу прочесть, что скрывается в глубине твоих темных глаз, или потому, что мне нравится касаться твоей кожи...
— Мог бы сказать?!
— Мог бы, сага mia, но не скажу, поскольку чувство, которое ты во мне будишь, все же слишком грубо, чтобы назвать его.
— Похоть, — бросила Вирджиния.
— Вожделение, — поправил ее Марко. — Ты произнесла это слово с презрением, но способна ли ты, только честно, отрицать власть этого чувства, как и наше влечение друг к другу? Как только тебя увидел, я больше не могу думать ни о какой другой женщине.
Вирджиния улыбнулась ему, прогоняя некстати припомнившиеся девичьи мечты о любви, которая однажды придет и озарит ее жизнь. Вожделение... Разве не это требуется от Марко, чтобы она смогла достичь поставленной ею цели? Она должна радоваться, потому что пока все идет так, как нужно.
— То же самое я могу сказать и о себе.
— Правда?
Марко положил ладонь на обнаженную спину Вирджинии, привлекая женщину к себе еще ближе и продолжая двигаться в танце. Его губы коснулись основания ее шеи. Вирджиния услышала, как он произнес что-то по-итальянски, но не смогла понять смысл его слов. Все, что она осознавала в эту минуту, — ей не хочется покидать объятия Марко Моретти.
Его прикосновения словно обнажили каждую нервную клеточку ее тела. Никогда еще она не чувствовала себя такой живой и желанной. Может, все дело в волшебстве, которым была пронизана ночь, или просто алкоголь ударил ей в голову?.. Вирджиния не желала ни о чем думать, а только наслаждаться этим моментом, который походил на откровение.
Губы Марко оказались возле ее губ, и Вирджиния не стала ждать, когда он ее поцелует. Она сама потянулась к нему.
Марко коснулся ее губ, затем он заставил женщину приоткрыть их. Сначала Вирджиния ощутила горячее дыхание, а затем его язык проник ей в рот.
Он целовал ее с нарастающей страстью, о которой она раньше не имела ни малейшего представления. Вся ее женская сущность устремилась навстречу его мужской силе, заставляя Вирджинию покориться Марко, отдать ему всю себя...
Вкус губ Вирджинии действовал как наркотик. Прикосновения к ней вызывали ощущения, сравнимые с теми эмоциями, которые Марко испытывал на трассе, несясь с головокружительной скоростью более двух сотен миль в час. То была смесь упоительного восторга и наслаждения властью, которой у него на самом деле не было.
Вирджиния отвечала на его поцелуи, прижимаясь к нему все теснее, словно, как и он, не могла насытиться. Обнимая ее одной рукой, Марко увел женщину с танцевальной площадки.
— Куда мы идем? — спросила она. Ее губы уже немного опухли от поцелуев, в голосе слышалась хрипотца. В Вирджинии было что-то неземное. Марко никогда бы в этом не признался, но, благодаря своей матери, он научился верить в то, чему не было названия ни в одном земном языке.
— Там, где будем одни. Ты не против?
Ожидание словно повисло в воздухе. У Марко появилось ощущение, будто они уже встречались.
И главное, он не чувствовал, что Вирджиния ждет от него большего, чем он может дать, — в отличие от других женщин.
Она кивнула и улыбнулась. Ее полураскрытые губы так и манили к себе. Марко был уверен, что никогда не устанет их целовать. Хорошо, что впереди у них вся ночь. Он провел ладонью по ее шее, наслаждаясь мягкой шелковистостью кожи.
— Как хорошо, — произнесла Вирджиния слегка смущенно.
Марко удивленно поднял брови, внимательно глядя на нее и не находя в этой робкой женщине ничего общего с загадочной незнакомкой, которая привлекла его внимание в начале вечеринки.
— Вирджиния?
— Да?
— Ты уверена?
Он увидел смятение в ее глазах, но затем она кивнула, так что выбившиеся из прически пряди волос затанцевали вокруг ее лица, и потянулась к нему. Марко ощутил на своих губах глубокий страстный поцелуй, который мгновенно его возбудил.
— Абсолютно.
— Рад слышать, — сказал он чуть хрипло. Марко повел ее к лифту и чуть не застонал, заметив приближающегося Доминика. Говорить о делах в эту минуту он хотел меньше всего.
— Проклятие, — пробурчал он себе под нос.
— Что случилось? — спросила Вирджиния, отстраняясь от него.
— Извини. К нам идет мой брат, а это, как правило, означает одно — разговор о делах.
Марко подавил желание нажать на кнопку вызова лифта, чтобы поскорее остаться с Вирджинией наедине.
Такое с ним было впервые. Никогда еще он не испытывал столь собственнического чувства по отношению к женщине.
— Ни за что бы не подумала, что гонщик занимается еще и бизнесом.
— Мы с братьями решили, что компания «Моретти моторз» будет сугубо семейной, поэтому я в курсе всего, что происходит, — пояснил Марко.
— Это не мешает гонкам?
Марко задумался. Он не представлял свою жизнь без гонок, но ему нравилось решать и небольшой круг повседневных задач, входивших в его обязанности, связанные с деятельностью «Моретти моторз». Когда-то они с братьями пришли к выводу, что отец утратил контрольный пакет акций именно потому, что не принимал непосредственного участия в управлении компанией. Они были намерены сделать все, чтобы не допустить повторения ситуации.
— Мы разделили сферы деятельности, и бизнес не мешает гонкам, но вот иногда очень даже вредит моей личной жизни.
Марко покачал головой и подарил ей улыбку, от которой у Вирджинии дух захватило. Она была точь-в-точь такая, как на обложке прошлогоднего номера журнала «Спортс иллюстрейтед».
— Впрочем, большинство женщин не имеют ничего против, — добавил он.
— Что-то я сильно в этом сомневаюсь.
— Думаю, секрет моего успеха в том, какой способ я избираю, чтобы их задобрить.
— Вот как? И что это за способ?
— Я покажу сразу, как только мы отсюда выберемся, — пообещал Марко.
— Ловлю тебя на слове, — с легкой дрожью в голосе произнесла Вирджиния. — Мне оставить тебя с братом наедине?
— Нет, — твердо сказал Марко, боясь, как бы она не пропала во второй раз. — Это не займет много времени.
— Марко, у тебя найдется для меня еще одна минутка? — поинтересовался Доминик, подойдя к ним.
Чувствуя, что Вирджиния все же не хочет мешать, Марко взял ее за локоть и прижал к себе.
— Вообще-то нет. Я обещал Вирджинии показать одно из моих любимых мест в Мельбурне. Думаю, лучше будет обсудить все завтра.
Доминика, судя по его лицу, ответ брата не очень обрадовал. Кстати, Дом вечно был чем-то озабочен.
