Правда, принюхавшись подозрительно и отхлебнув глоточек,
Курловский во всеоружии своего богатого жизненного опыта вынужден был про себя
признать, что водка, хоть и не годится для кремлевского стола, все же не
способна вызвать потери в лихом спецназе. Но вслух своего заключения
высказывать не стал, отошел к машине, откуда уже доставали пластиковые
стаканчики.
Выпили на свежем воздухе, красавица – чуточку жеманясь и
старательно делая вид, что с ней такой пассаж происходит впервые (водку почти
без закуски?! посреди улицы?!), все остальные – с ненаигранным удовольствием,
вслух заверяя очаровательную спутницу, что военная романтика требует именно
такого фуршета. Потом Курловский принялся порхать вокруг с видеокамерой, снимая
со всех возможных точек золотоволосое видение и обступивших ее господ военных,
он старался изо всех сил, перемещаясь по тихой улочке так, словно плясал на
раскаленной сковородке. Чечены наблюдали за ними со снисходительно-показным
равнодушием каменных статуй.
Вряд ли им приходило в голову, что объектом съемки на деле
была резиденция «народного целителя Исмаила», точнее говоря, подступы к ней,
трудолюбиво заснятые Курловским во всех видах и ракурсах. Трудно сказать, была
ли эта парочка теми, за кого себя выдавала – то есть относительно мирными
коммерсантами, – или служила подстраховкой для явки Джинна (этой вот самой
резиденции Исмаила), внешним наблюдательным постом. По данным оперов, ларек
появился здесь за неделю до вселения целителя, что, конечно же, опять-таки
можно толковать двояко: и списать на совпадение, и отнести к звериной
предусмотрительности Джинна. Не в том суть. Главное, им, кажется, удалось
отыграть все, как по нотам, не вызывая подозрений, очень хотелось в это верить…
Потом красавица изъявила желание самолично осмотреть жилище
целителя, чтобы убедиться, есть ли разница меж загадочным представителем
народной медицины Кавказа и московскими экстрасенсами. Вся компания направилась
внутрь. Курловский умышленно задержался возле самого прилавка. Оказалось, он
просчитал все правильно: молодой, рассудив, видимо, что грозный воин достаточно
ублаготворен относительно нормальной водкою, поинтересовался с гордой
непроницаемостью истого сына гор:
– Слушай, командир, кто такая?
– Певица, – значительно сказал Курловский,
поднимая палец. – Из Москвы к нам, поддержать морально. Изабелла. Слышал?
Т о т, разумеется, и не слыхивал, но, чтобы не терять лица,
медленно кивнул с видом истинного меломана. Курловский пошел в дом, хмыкнув про
себя. Те, кто готовил операцию, рассчитали верно: нынче в «ящике» мельтешит
столько полуголых девочек, обходящихся вовсе без фамилий, одними кличками, что
запомнить всех решительно невозможно. Даже столичный житель наверняка
запутается во всех этих Белках-Стрелках, Констанциях и прочих Луизах. Молодая
еще звездочка, недораскрученная, черт их всех перечтет… Идеальное прикрытие. Правда,
Костя, чье предложение насчет «Изабеллы» в конце концов и решено было принять,
потом признался втихомолку, что рабочий псевдоним лейтенанту Кате он выдумал,
имея в виду в первую очередь известный в советские времена сорт вина. А
впрочем, какая разница?
Когда они вышли, неподалеку от «уазика» кучковалось
несколько местных пацанчиков – в других, более мирных краях дети детьми, а
здесь этакие детки, случалось, и автомат в ход пускали, и боевыми гранатами
швырялись… Один, стервец, довольно громко принялся считать, тыча пальцем в
военных:
– Десять тысяч долларов, еще десять, еще… А эта – все,
пожалуй, пятьдесят, выкупят, никуда не денутся…
Шутило молодое поколение. Специфически. Определенно сожалея,
что не в силах пока что шутку сделать былью. Чтобы поддержать непринужденное
веселье, Курловский, встав неподалеку от них, принялся демонстративно тыкать
пальцем, громко комментируя:
– Одно… два… три… четыре…
– Ты что считаешь? – поинтересовался юнец.
– Уши ваши считаю, – с открытой, обаятельной
улыбкой признался Курловский. – Пять… шесть… сколько сувенирчиков
получится…
Юные моджахедики презрительно насупились, но на всякий
случай бочком-бочком отступили подальше – столкнувшись со столь же
специфическим юморком, решили не рисковать. Перехватив укоризненный взгляд
майора, Курловский с невинным видом пожал плечами: как-никак сейчас он был
вовсе и не он, а выпивший омоновец, всегда можно сказать, что ситуация
требовала именно такого поведения…
– Ну что? – спросил он в машине.
– Стандартная квартирка. Двухкомнатная. Мебели
небогато, судя по первому взгляду на стены, дыр в соседние хаты вроде бы не
пробито. Вообще пустовато. Оружия в больших количествах там явно не прячут.
– Но при них-то что-то обязательно будет…
– Да это уж как пить дать.
– Вам и во вторую комнату удалось заглянуть? Когда я
вошел, вы все в одной торчали, возле целителя…
Я заглядывала, – сказала Катя. – Я ж столичная
фемина, мне интересно… Парочка спальников на полу, и все. Стены голые. Окно
какой-то тряпкой завешено.
– Главное, стекол нет. Это хорошо. Терпеть не могу
родным организмом стекла вышибать. Это в кино они из слюды, а в жизни –
режутся… И больно.
Глава 3
Кто ходит в гости по ночам, тот поступает мудро…
Ночью, в полумраке – для луны был не сезон, – развалины
улицы выглядели еще более странными, неправильными, чуждыми. Если днем еще
имелось какое-то карикатурное подобие нормальной человеческой жизни, то ночью
все обстояло решительно наоборот. Стояла душная тишина, долетавшие время от
времени звуки были решительно ни на что не похожи, в них приходилось долго
опознавать нечто хотя бы приблизительно знакомое – еще и оттого, что сознание
ничего знакомого заранее не ждало. Так что любой случайный скрежет железа –
ветерок, быть может, или крыса шмыгнула, – любой стук сначала
представлялись черт те чем, насквозь непонятным и тревожащим…
Вот выстрелы, что характерно, ни с чем нельзя было спутать.
А они порой раздавались где-то в отдалении – два раза это были одиночные
пистолетные, один раз – недлинная автоматная очередь. Что в сумме означало
самые обычные ночные будни. Пожалуй, сегодняшнюю ночь можно было с полным на то
правом назвать тихой и спокойной.
Они ждали, каждый на своем месте. Двойками и тройками они
сюда проникли еще в сумерках и заняли заранее расписанные позиции. В доме
напротив целителя кто-то, похоже, мирно обитал – там совсем недавно горел
посреди комнаты на втором этаже костерчик, тянуло съедобным варевом, среди
тихих голосов слышался и женский, но очень быстро все стихло. Улеглись спать,
надо полагать, справедливо не желая привлекать к себе ночью чье бы то ни было
внимание.
В эфире ничего особенного не блуждало – так, редкая
перекличка блокпостов с комендатурой, да однажды чужой голос каркнул две фразы,
похоже, на арабском, но передача прекратилась раньше, чем удалось хоть что-то
определить.
