– Ну, так… – задумчиво произнес Курловский. – Судя
по тону и реплике, ты, родной, уже во многом раскаиваешься, не правда ли? И
готов сотрудничать с законной властью? Это ты правильно. Лучше сидеть в СИЗО по
легонькой уголовке, чем за нами числиться по статье о терроризме… а то и вообще
среди неопознанных трупов обретаться. Ну, каким ветром тебя из Дербента сюда
занесло?
– Люди попросили… За хорошие деньги. Нужен был человек
вне всяких подозрений. Нож убери подальше, а то еще в темноте промахнешься…
– Ну, далеко не уберу, а на самую малость… – Курловский
слегка отвел лезвие. – Продолжаем…
– Я по-настоящему наловчился с этими травами… Даже
ваши, офицеры, берут… Травы и вправду помогают…
– Не спорю, – сказал Курловский. – Если б ты
еще при этом не выдавал бараньи бабки и махачкалинские камушки за старинные
горские амулеты – цены б тебе не было, народный самородок… Ладно, хватит
лирики. Сегодня кого-нибудь ждешь?
Лежащий молчал.
– Слушай, не тяни, – поморщился Курловский. –
Жизнь твоя в данный момент копейки не стоит. Скажу тебе по секрету: нам важно
не словить курьера – все равно придет какой-нибудь обормот, которому поручили
отнести обычное письмо из одного места в другое, и не более того, а всего-то
навсего ликвидировать твою «малину». Но никто от нас не требовал, чтобы ты при
этом в живых остался. Доложим потом, что наткнулись на вооруженное
сопротивление… Думай, Далгатов, думай.
– Он придет.
– Когда?
– Нет точного времени. Где-нибудь перед рассветом,
когда часовые приморятся… Начальник, я ничего такого не знаю, мое дело
маленькое – принять письмо, передать письмо…
– Сирота казанская, одним словом, – сочувственно
сказал капитан Курловский. – Условные сигналы есть?
Второй опять зашевелился, единственным доступным ему
способом выражая ярость и возмущение, но его моментально уняли.
– Так что там насчет сигналов?
– Нужно зажечь фонарик и поставить на подоконнике. Вон
там, на столе… Огонек тусклый, стеклышко зеленое, с той стороны улицы хорошо
видно…
– Только не ври мне, что это – все. Так не бывает.
– Не бывает, – печальным шепотом согласился
Исмаил. – Я же не знаю заранее, кто придет… Он скажет, что пришел от
дедушки Мурада, который торгует бензином. Я должен ответить, что бензина мне не
нужно, а солярка для генератора будет в самый раз…
– Этими именно словами?
– Ну…
– Ладно, поверим, – сказал капитан. – Только
имей в виду: когда придут, я рядом с тобой стоять буду. И если выйдет
какая-нибудь поганая неприятность, мы тебе из спины ремней нарежем. Тут, голубь
мой, нужно либо несгибаемо молчать, либо выложить все до донышка. Любой третий вариант
– чреват…
– Да понял, понял… Начальник, только давай сразу
договоримся – не надо политических статей, а? По ним сидеть больно уж долго,
зачем мне на старости лет…
– Раньше надо было думать, – проворчал
Курловский. – Посмотрим, чем все кончится. Будет хороший улов, не продашь
и не обманешь – я за тебя походатайствую… Забуду даже, как ты в меня хотел
стрельнуть из пистолета с кривым дулом…
– Я с испугу, начальник, из меня и стрелок-то никакой…
– Говорю, посмотрим на результат…
На сей раз ожидание выдалось не таким томительным, потому
что целитель со своим юным ассистентом были людьми курящими, а следовательно, и
засада имела полное право посменно дымить сигаретками, не опасаясь себя выдать.
Мятый жестяной фонарик с самодельным зеленым стеклышком зажгли сразу и
примостили на подоконник согласно указаниям Исмаила. Однако расслабляться,
понятное дело, не стоило: целитель-аферист, давно, как выяснилось, известный
дербентскому угрозыску, мог по неисповедимому порыву души – ну, скажем, в
одночасье прикипел душою к ваххабизму настолько, что готов был пожертвовать
жизнью не хуже завзятого «балахончика», – подстроить нехитрую ловушку. И
зеленый свет на подоконнике означал не безопасность, а нечто совсем даже
обратное – вроде настоятельного совета немедленно шарахнуть в окно гранату…
Рация ожила примерно в три сорок шесть:
– Внимание! На моем направлении – два пацака! Идут по
стеночке!
– Понял тебя, второй.
– Всем – готовность.
– Третий говорит. На моем направлении – еще двое.
Движутся параллельным курсом по другой стороне. Автоматы держат в открытую.
– Мои тоже.
– Все напряглись! Работаем по раскладу!
Те, кто сидел в квартире, быстренько прокрутили в уме
картину окружающего, они прекрасно помнили, где кто засел, а как же иначе? Две
двойки приближались к их дому с разных сторон по параллельной улице, что ни о
чем еще не говорило пока; может, в той квартире, где варили на костерке
похлебку, есть невеста и это ее пришли воровать…
– «Капкан», «капкан»! Мои пацаки свернули на вашу
стрит!
– Понял тебя, понял…
– Мои темпа прибавили, сближаются…
– Больше никого в окрестностях, чисто.
– Эфира не фиксирую.
– Пацаки наблюдают за домом из-за угла соседнего…
– Мои стоят…
Они обменялись быстрыми жестами, и Сергей с Булгаком
выскользнули на лестничную площадку, поднялись чуть выше, притаились меж
этажами.
– Пацаки двинули в подъезд.
– Мои – на той стороне улицы, определенно страхуют…
– Когда начнется, снимайте этих подстрахуев сразу. За
шум не взыщу, наоборот…
– Поехали!
Ну, смотри у меня, старче божий, – шепотом напутствовал
Курловский, ради экономии времени разрезав путы на Исмаиле острейшим ножом.
Поднял его на ноги, подтолкнул к двери, в которую уже тихо скреблись. На
цыпочках двинулся следом, уперши в спину Исмаилу пистолет.
– Кто там? – вопросил Исмаил, невольно отодвигаясь
от дула пистолета, пока хватало места в крохотной прихожей.
– Я от дедушки Мурада, он бензином торгует…
– Бензин мне не нужен, а солярку для генератора возьму,
будет в самый раз…
– Открывай быстрее!
Лязгнул самодельный засов. Исмаил отступил, а потом нервишки
у него не выдержали – и он метнулся в сторону, прижался к стене. Это нарушало
планы Курловского, но – самую чуточку. Капитан, чьи глаза давно привыкли к
темноте, поймал стоявшего у двери за кисть правой руки и мощным рывком дернул в
прихожую, пропустил мимо себя, как опытный тореадор пропускает быка. Еще на
лету визитер лишился автомата, получив взамен шокирующий удар по одной из самых
болевых точек организма, уже в комнате был подхвачен Костей и отправлен в угол
в лежачем положении.
