– Такова задача…
– Интересненькие у вас задачи, – непреклонно
заявил полковник. – Вчера какую-то телку размалеванную возили, сегодня от
ваших водкой пахнет… Что, думаете, самые крутые? Все вам можно? Фэ-эс-бэ… –
протянул он, стараясь выразить интонацией крайнюю степень презрения и
независимости.
– Разрешите, мы продолжим движение?
«Сущий ангел наш Влад, – умиленно подумал капитан
Курловский. – Я на его месте сказанул бы… Впрочем, – уточнил он
самокритично, – потому я и капитан до сих пор, что язык без костей, а он –
целый майор и в старших четвертую командировку ходит…»
– Не разрешаю, – отрезал полковник. – Придется
провести общую проверку документов и осмотр машины. Па-апрашу всех покинуть
кузов!
– Товарищ полковник…
– Молчите, майор! Я имею право! Строго говоря, ежели
въедливо соблюдать букву закона, такие права полковник имел, здесь, как и
повсюду в стране, действовали все законы и нормативные акты, касавшиеся МВД…
– Товарищ полковник, давайте созвонимся с комендатурой
города, – спокойно предложил Влад. – Поскольку…
– Молчать! – Полковника явно понесло. –
Рябчук, Ахатов! Занять позицию, патрон в ствол, оружие на изготовку!
Двое его подчиненных шустренько выполнили приказ.
Победоносно глядя на сидевших в кузове, полковник заявил:
– И вообще, я вас сейчас положу мордами в землю, если
будете выступать!
– Кого, кого мордой в землю положишь? – тихо,
недобро спросил Доктор Айболит.
– Андриянов! – цыкнул майор.
– Есть замолчать…
– Ыыыы…
Вскрик боли раздался рядом с Курловским, как и все
остальные, во все глаза смотревшим на перепалку у заднего борта. Он резко
повернул голову – Токарев зажимал ладонями лицо, а Скляр, яростно взмахнув
наручниками, державшимися лишь на одной, левой руке, отвесил второй полновесный
удар прямо в лицо Булгаку, не успевшему уклониться, не предвидевшему опасности
с той стороны. И неуловимым броском метнулся прямо по ногам к задней стенке
кузова, вопя что есть мочи:
– Это боевики, держите!
Сергей рванулся… Поздно. Скляр, уже отчаянным прыжком
выскочив наружу, швырнув полковника на Влада, метнулся в сторону, к омоновцу,
непонимающе взиравшему на все происходящее, рванул его за локоть, взял на
прием, ударил. Подхватил автомат, висевший у того на правом плече, дал пару
коротких очередей – высоко, неприцельно, наугад…
Пуля противно взыкнула над макушкой Курловского. Он невольно
пригнулся, но тут же, отстегивая клапан «горизонталки», рванулся к задней
стенке кузова – там уже грохотали подошвы приземлявшихся на асфальт
спецназовцев.
Скляр вертелся, как черт, прикрываясь вырубленным ментом,
прямо из-под его руки огрызаясь короткими очередями, отступая вместе со своим
живым щитом. Совершенно оторопевший полковник стоял на полусогнутых,
лихорадочно пытаясь осознать происходящее, но, судя по его выпученным глазам,
отнюдь в этом занятии не преуспел. Его боец – то ли Рябчук, то ли Ахатов –
лежал тут же, в полной неподвижности, и из-под стриженого затылка вытекала
темная медленная лужица…
– Не стрелять! – что есть мочи заорал Влад так,
словно хотел докричаться на другую планету. – Не стрелять!!!
Его подчиненные распластались на старом, потрескавшемся
асфальте, а иные отскочили за грузовик, оружие, конечно, у всех было уже
наготове, но что тут толку… Рядом бухали ботинки бегущих – к месту действия
сломя голову неслись остальные подчиненные долбаного полковника, что не
прибавляло ситуации упорядоченности и надежности…
– Не стрелять!
Сергей перекатился за бетонный блок, и вовремя – на том
месте, где он только что лежал, пули вышибли крошку, срикошетили с визгом…
М-мать…
– Треножьте! – громко распорядился Влад. – Но
только чтобы наверняка!
Пока дождешься «верняка», семь потов сойдет… Курловский,
выбрав себе удобную позицию, качественно укрылся за кучей бетонных блоков,
предназначенных для укрепления блокпоста, изготовил оружие к стрельбе. Со своей
позиции он видел почти всех своих, видел, что никто вроде бы не задет.
Справа стрекотнула короткая очередь – это кто-то из своих беспокояще
саданул поверх головы Скляра.
– Ложитесь, идиоты! – раздался чей-то яростный
приказ, обращенный к омоновцам, все еще не врубившимся полностью в
происходящее.
– Ложись! – наконец-то отдал первую за все время
толковую команду и полковник, сам уже лежавший за задним колесом грузовика и
пытавшийся в этом неудобном положении извлечь пистоль из кобуры на животе.
Получалось плохо.
– Не стрелять, только живым! Свернет вправо, за серую
стену из блоков?
Нет, выпустив очередь подлиннее, дернулся со своей ношей
влево… Ага, ну да! Он с нами не баталии решил устраивать, он к развалинам
щемится, там всего-то до них метров тридцать, нырнет в окно, припустит по
лабиринтам…
У него это последний шанс, где-то тут может быть явка, в
этом долбаном бывшем городе… Решится бросить дурака?
Решился!!! Отшвырнул так и не пришедшего в себя омоновца,
почти одновременно полоснув очередью по залегшим… ага, магазин кончился
наконец! Не стал терять драгоценные секунды на его смену, припустил к
разваленному почти напрочь дому…
– Не стрелять! Полковник, прикажи своим…
Тарарах-тах-тах!
Курловский коротко взвыл сквозь зубы – длинная очередь,
выпущенная воспрянувшим омоновцем, прямо-таки впечаталась Скляру в спину,
смяла, швырнула на битый кирпич… Уже совершенно неживого, конечно…
Омоновцы, держа автоматы на изготовку, настороженно
двигались к нему, а он, паскуда, лежал мертвее мертвого.
– Что это все значит?! – послышался рядом
недоуменно-злой крик полковника.
– А это значит, полкан, что нашел ты на свою жопу
неприятностей, – громко ответил Доктор Айболит.
«Увы, увы, – подумал Курловский здраво. – Ни черта
не будет – пойдет здоровая межведомственная перебранка, все затрется,
сгладится, на тормозах съедет…»
– Прикройте его! – послышалась резкая команда
майора. – Лицо прикройте!
Это было правильно – посторонних в ближайших окрестностях
вроде бы не наблюдалось, а с личным составом блокпоста в самом скором времени
поговорят по душам серьезные люди, смогут убедить, что все случившееся
привиделось в кошмаре, – но все равно, чем меньше народу запомнит хоть
какие-то детали, тем лучше…
Оказавшийся ближе всех Курловский подобрал какую-то вонявшую
соляркой дерюгу и быстренько прикрыл ею верхнюю часть туловища бывшего
десантника, столь неожиданно завершившего запутанную жизненную стежку. «Добрый
камуфляжик пропал», – мелькнуло у него в голове.
А потом он с величайшей досадой подумал, что Скляр, сволочь
такая, ухитрился, с точки зрения понимающего человека, соскочить предельно
красиво. Это было неправильно, но ничего тут не поделаешь. Великолепная поганцу
выпала смерть – не в пенсионной дряхлости на койке санатория, не в плену под
ножом привыкшего ко всему на свете бородача, не на тюремных нарах. «Ах ты, боже
мой, какая смерть, себе бы такую, – думал капитан Курловский, –
бежишь с оружием в руке, исполненный бешеных надежд, что все обойдется,
уцелеешь, выживешь, вырвешься, еще поживешь, одержишь верх и выиграешь, азарт и
надежда кипят в крови, вытеснив все остальные эмоции и чувства, тут ударяет
что-то, вовсе даже не больно, – и все гаснет, или как там оно происходит…»
