– Да я понимаю, – сказал майор. – И
спецтехники у тебя нема? Для перехватов, скажем?
Откуда спецтехника? – грустно сказал Михалыч. –
Рация есть, но обыкновенная. Хорошая, правда, со скрэмблером. А так… Мне ж тут
особых задач не ставят, но спрашивают, как водится, за все сразу… – Он помялся
и все же предложил: – Может, по стопарю? В малой пропорции?
– Чуть погодя, – сказал майор.
Подошел Доктор Айболит и, поощренный взглядом
отца-командира, доложил:
– Разместились. Все обустроено. Там вас, товарищ майор,
какой-то аксакал добивается…
– Какой еще аксакал?
Авторитетный такой, – сообщил Доктор Айболит. – С
приличным иконостасом. Весь из себя такой бывший советисы зэвсэгт хучин
[4]
, я бы выразился…
– Ладно, шагай, – хмуро приказал майор. Глядя
вслед удалявшемуся Доктору, Михалыч поинтересовался:
– Слушай, а что это у тебя этот бородатый все время на
каком-то непонятном языке изъясняется?
– Потому что раздолбай, – вздохнул майор.
– Нерусский?
– Да если бы… Ну, я пошел. Встретимся попозже, если
что…
Он кивнул особисту и быстрыми шагами направился к дому без
крыши – как оказалось, недостроенному районному Дому культуры, начатому еще в
советские времена, а потом, как нетрудно догадаться, из-за всех последующих
событий оставшемуся бесхозным. Остается только удивляться, почему хозяйственные
крестьяне до сих пор не растащили его по кирпичику – здесь столько полезного в
справном хозяйстве…
Там уже все было обустроено, как надлежит: пулемет у
крыльца, часовой, костерок под чайником на треноге, в одной комнате – судя по
обширности, предназначавшейся на роль актового зала – развернули аппаратуру
рэбовцы, в другой аккуратно сложены рюкзаки и боеприпасы. В третьей на покрытом
брезентом ящике восседал сухонький старикан в темном костюме и белой капроновой
шляпе времен Хрущева.
Возраст горского народа не всегда и определишь, но тут с
одного взгляда ясно, что старик, пожалуй что, разменял восьмой десяток, –
маленький, сухопарый, весь в глубоких складках морщин, но еще пытается смотреть
соколом. А на черном пиджаке – действительно иконостас, и какой…
Старик прихлебывал чаек – Курловский постарался, выступая
как в качестве дежурного по гарнизону, так и гостеприимного хозяина. Остальные
четверо, свободные в данный момент от дел, разместились поодаль.
– Вот вам и командир, уважаемый, – сказал
Курловский с видимым облегчением и что-то чересчур уж быстро ретировался.
– Ты командир? – клекотнул старик.
– Я, – со вздохом признался майор, присев на
корточки напротив.
А почему погон нет? – въедливо поинтересовался
старикан, делая мелкие птичьи глоточки. – Ты армия или кто? Почему погоны
не носишь?
– Форма теперь такая, почтенный, – осторожно
поведал майор.
– Дурная форма, – заключил старик. – Слов
нет, до чего дурная. Вот ты кто? Звание у тебя какое?
– Майор.
– А откуда это видно? – воинственно наседал
старикан. – Кто по тебе скажет, майор ты или ефрейтор? Тебе самому разве
не стыдно вот так ходить? Как непонятно кто? Что молчишь?
– Начальство решает, – выдал майор чистую правду.
– Начальство, ва! Тогда получается, что глупое у тебя
начальство, товарищ майор. Если у вашего нового русского орла целые две головы,
почему хоть одной не думает? Вот скажи ты мне, почему не думает? Раньше сразу
было видно, кто ты такой и из каких войск. Майор, фэ… – Он яростно фыркнул.
– Вы, отец, не старшиной ли служили? – со всей
предписанной дипломатичностью осведомился майор. – Очень уж вы… боевой.
– Зачем старшиной? Младшим лейтенантом, в конце концов!
Взводом командовал. И порядок тогда был настоящий. Попробовал бы кто-то
болтаться без погон в расположении части…
– У вас какое-то дело ко мне, отец?
– Дело! Дело… Ты мне скажи, товарищ майор, когда это
все кончится?
– Что?
– Вот все это! – Старик широко развел руки,
ухитрившись при этом не расплескать ни капли дымящегося крепкого чая. –
Все это безобразие! Десять лет нет уже людям настоящей, спокойной жизни!
Дудаев-Мудаев, ваххабиты – не ваххабиты… По-твоему, это жизнь? Разве так можно
жить? Я на старости лет должен брать автомат и садиться в окоп, никто меня туда
не гонит, но надо же показать молодым, как нужно с этими бандитами
разговаривать… Почему я, участник Великой Отечественной, должен старыми руками
автомат чистить? Почему молодые не занимаются делом? Почему вы нас вдобавок
бандитами называете, всех подряд? Я бандит, да? Потому что вайнах? Тогда возьми
меня и застрели, вот из этого большого пистолета…
– Да кто ж вас, скажите на милость, бандитом-то
называет, отец… – устало сказал майор, гадая, как отделаться от гостя.
– Вот эти, молодые, у шлагбаума! За спиной говорят!
Думают, я русского не знаю? Я на русском четыре года командовал, сначала
сержантом, потом младшим лейтенантом!
– Хватает дураков…
– Почему же вы умных дома держите, а к нам дураков
посылаете? – Старикан, похоже, выпустил пар и немного присмирел. – Ты
мне скажи все же, товарищ майор, – когда это кончится?
Майор смотрел на него устало и беспомощно. Дело даже не в
предписанной дипломатии – и без приказа не станешь грубить человеку, у которого
на старом черном пиджаке висят две «Славы», две «Отваги», «За взятие Берлина»
да вдобавок Красная Звезда, – ну, и все сопутствующие медальки,
автоматически полагающиеся с бегом лет… Но как быть, если сказать нечего?
В конце концов он, кажется, придумал… Вздохнул:
– Отец, а если бы у вас какой-нибудь заезжий англичанин
спросил году в сорок третьем: «Когда все это кончится, младший лейтенант?» Что
бы вы ему ответили?
Какое-то время старик, потерявши воинственный напор,
обдумывал то ли его слова, то ли свой ответ. Потом понурился:
– Что бы я ему сказал, интересно знать? Что я – не
Иосиф Бесарион Сталин, а младший лейтенант…
– Вот и я – майор… – развел руками Влад. –
Всего-то… С вопросами нужно к большим генералам обращаться…
– Где я тебе возьму большого генерала? – вздохнул
старик. – И кто меня к нему пустит? Еще побоятся, что я ему палкой по шее
дам… и правильно побоятся… Ты зачем приехал? Будешь ловить тех, кто похитил
Алхазаровых?
– А вы знаете, кто их похитил?
Знал бы – давно бы повел следом отряд… Алхазаровы мне
родственники. Не знаю, – вздохнул он с сожалением. – Нынче по горам
бродит столько непонятного народа… Мой внук своими глазами видел негров. Сразу
двух. Что негры-то у нас потеряли? Или они тоже за ислам? Мусульмане нашлись,
ва!
