Майор вышел в «штабную», кратко изложил задачу Славе.
Невидимая радиониточка, связывавшая его с Ханкалой, работала
исправно. Переговоры много времени не отняли.
Ему предписывалось немедленно покинуть деревню и уходить по
одному из проработанных маршрутов, посетив две запасные точки рандеву. А также
провести предварительно еще один радиосеанс…
Честно говоря, он в первую очередь испытал нешуточное
облегчение: не будет никакой конфронтации с этим местным князем, все обошлось к
удовлетворению высоких договаривающихся сторон….
Примерно с минуту Слава монотонно повторял, работая на одной
из тех частот, что легко прослушивалась кем угодно:
– Ждем бензин для Махмуда, ждем бензин для Махмуда…
Это была весточка для Каюма – единственная возможность дать
ему понять, что встреча сорвалась по независящим от них причинам и агента
следует послать в одну из запасных точек, в какую Каюму удобнее. Своей рации у
Каюма не было, конечно, но при его положении в Джинновой бандочке он мог
знакомиться со всеми радиоперехватами, а значит, есть шанс, окажется в курсе.
Если только Джинн ведет постоянный перехват, но ведь обязан, скотина, просто
обязан…
– Всё? Сворачиваемся! На крыло, ребята! Мир вокруг был
молочно-серым – полосы сырого утреннего тумана струились из предгорий в низины,
заволакивали улочки и дома, тропинки и высотки, блокпоста не было видно, лишь
кусочек стенки из серых облаков и могучая задница бронетранспортера. Один за
другим они проходили мимо бесстрастного Кахарманова, скрестившего руки на
груди, ныряли в туман, вновь появлялись из него, бесшумно двигаясь волчьей
цепочкой, след в след….
– Майор, может, вас на «бэхе» куда подвезти? – с
видимым облегчением предложил старлей Дима.
– Обойдемся, – кратко ответил майор.
– Нет, ну, может, обиды какие?
– Какие тут обиды? – дернул майор плечом. –
Служи, старлей, и далее, что тебе еще пожелать… Шагай на объект, мы дорогу
знаем… Всего и самого!
Они пересекли автостраду, развернулись в походный строй – с
боевым охранением, ядром группы, замыкающими. На душе у майора было неспокойно:
где-то поблизости, голову можно прозакладывать, ошивался тот, кто именовал себя
Накиром. Его приходилось постоянно держатьврасчете. Какие-нибудь «махновцы»,
мстители, мать их, вроде покойного Ястреба. Если эта бандочка никому не
подчиняется и ни на кого конкретно не работает, еще хуже – подобных «вольных
стрелков» чертовски трудно засекать и ловить, ни к чему и ни к кому не привязаны.
Кто мог просчитать Ястреба заранее? Не зная кое-каких деталей его биографии,
оказавшихся решающим фактором? То-то…
Михалыч старательно топал рядом с ним в компании обоих своих
юных орлов – совершенно ненужное рвение выказывал, чувствуя себя виновным. Язык
не поворачивался ляпнуть ему что-нибудь резкое – и он не виноват, по большому
счету, никто не виноват, кроме войны. Уже три человека, черт, какой прокол…
– Майор…
– Михалыч, иди-ка ты домой, вот что, – сказал
майор отстраненно. – Дальше мы и сами. Ты, главное…
Выстрела он не слышал. Никто не слышал. Просто-напросто
капитан Курловский, бесшумно, сноровисто двигавшийся в зыбкой пелене
полупрозрачно-белесого тумана, вдруг споткнулся на ровном месте, дернулся,
завалился в нелепой позе, расслабленно выпуская автомат, – и тут же высоко
над ними прошла бесприцельная очередь, а возле левой ноги майора взлетел
фонтанчик земли от одиночной пули, и вновь не слышно было выстрела…
…Все было непонятно и неожиданно. Капитану Курловскому вдруг
ударило в лицо что-то горячее, мощное, неотвратимое, и не было боли, он
просто-напросто не почувствовал больше тела, и его ноги сорвались с твердой
земли, весь земной шар, огромный, бескрайний и необозримый, выскользнул из-под
тяжелых ботинок, капитан сорвался в пустоту, полетел куда-то навстречу
разгоравшемуся светлому сиянию, и вся его жизнь прокрутилась, как кинолента,
перед глазами, и он стал невесомым, свободным, а боли все не было, и капитану
показалось, что он попал в какую-то уютную и спокойную страну, где никто не
стреляет, где все веселы и счастливы, где нет ни зла, ни вражды…
…и автору хочется верить, что капитан остался в этой стране,
покойной и недостижимой для оставшихся в живых…
Они залегли, рассыпавшись цепью, прозвучало несколько
ответных очередей – скупых, экономных, наугад сделанных. Все вокруг казалось
нереальным, зыбким, как сам туман, – и не было видно противника, он больше
не подавал признаков жизни. Лишь еще одна пуля, опять-таки наверняка из
снайперки с глушителем, вспорола землю неподалеку от майора да стрекотнула
короткая очередь – и вновь пули прошли высоко над головой. Это ничуть не
походило на толково поставленную засаду – скорее уж противник, точно так же
двигаясь в тумане, вдруг столкнулся с ними чуть ли не нос к носу. И, пальнув
пару раз, поспешил отступить – судя по звуку, вторая очередь была сделана уже с
гораздо большего расстояния, нежели первая…
Оказавшийся ближе всех к Курловскому Костя подполз, не
поднимая головы, прикрываемый своей двойкой. Не оборачиваясь, чуть приподняв
руку над травой, сделал красноречивый жест, понятный всем и каждому, –
капитана Курловского больше не было…
– Заберете, – распорядился майор, лежа плечо в
плечо с Михалычем. – Мы прикроем. Живо!
– А вы?
– Дальше идем…
Он вполголоса отдал команды. Два пулемета, выдвинувшись с
флангов, принялись полосовать туман крест-накрест в направлении противника.
Краб, лежа на боку, заложил в гранатомет предпоследний выстрел – и через пару
секунд там, далеко впереди, вспыхнуло яркое желтое пламя, просвечивая сквозь
туман подобно восходящему солнцу.
Под прикрытием этого огня две группы разошлись в разные
стороны – Михалыч с бойцами, пригибаясь, потащили тело капитана к блокпосту, а
спецназ принялся отступать вправо классической «улиткой» – сначала лупили
автоматы, под их прикрытием отступали пулеметчики, потом они менялись ролями, и
опять, и снова, экономя патроны по мере возможности, потому что пополнять
запасы было негде…
Потом они поднялись на ноги и припустили бегом, той же
волчьей цепочкой, круто забирая вправо, сбивая с толку возможных
преследователей, отрываясь.
И оторвались – пока что.
Глава 5
Пряталки-догоняшки по-взрослому
Они уходили, чередуя бег и быстрый шаг, используя рельеф
так, чтобы преследователи не смогли их высмотреть с какой-нибудь подходящей
вершинки, а сами старались использовать выгодные высоты, чтобы узреть наконец,
с кем имеют дело, и внести хоть какую-то определенность. Пока что не получалось.
Юрков дважды закладывал мины, ставя их на неизвлекаемость с
помощью простейших приспособлений: трех гвоздей (у него был с собой некоторый
запас) и палки, то бишь подходящего сучка. Закладка мин в таких вот условиях
превращается в самую настоящую шахматную партию: человек с некоторым опытом
знает, что мины, как правило, закладывают отступающие на своих следах. Значит,
преследователь должен двигаться не по следам убегающего, а чуть в стороне.
Однако и преследуемый этими нехитрыми истинами владеет в полной мере. Мы знаем,
что они знают, что мы знаем… Одним словом, комбинации нехитрые, но решает все
случай. Пойдешь по следам дичи – а вдруг она именно там и заложила? Пойдешь в
стороне – а вдруг дичь как раз такой оборот и предусмотрела? Сущая лотерея
получается…
