– Американец послал телеграмму некоему Луи
Халефи и попросил его приехать. Этот Халефи известный человек. Мы должны
подождать до его прибытия. Если он подтвердит, что вещь настоящая, мы сможем
действовать.
– А как мы об этом узнаем?
– Я могу положиться на своего агента.
– Я полагаю, что твой агент – опять твоя
любовница, какая-нибудь проститутка, которая ложится с каждым в постель.
– У меня свои методы, – проворчал Мориба. – Ты
не должен заниматься этим.
Оба посмотрели друг на друга. Президент первый
опустил глаза. Его взгляд на женщин был всем известен: каждую женщину,
нарушившую общепринятую мораль, следует отправить в государственный монастырь
для перевоспитания.
Как и в большинстве других независимых
африканских государств, в Саламба не утихала борьба между различными племенами
и политическими группировками. Группа мусульман-фундаменталистов, захватившая
власть, с фанатичной непримиримостью преследовала противников. Мужчин сжигали,
а женщин забрасывали камнями. Хитрый Ломо знал, что террор можно победить
только террором. С тайной помощью США и одной правой группы в Европе он
провозгласил новое учение христианского фундаментализма. Он считал себя
сторонником воинствующей церкви и отнял у мусульман власть с помощью таких
божественных даров, как ядовитый газ и бомбы. Единственные слова из Библии,
которые Ломо цитировал, были: «Я пришел к вам с огнем и мечом». Когда он был
провозглашен президентом, все репрессии, которые проводились мусульманами, были
сохранены, только поменялись инструкции.
– Очень хорошо. Во всяком случае ты должен не
упускать из виду этого американца, горного инженера, и вещь, которую он нашел.
А теперь мы должны обсудить кое-что другое, более важное. – Голос президента
звучал проникновенно, но Мориба оставался холодным и равнодушным. И Даниэль
Ломо, видя это, приготовил ответный удар. – Когда прибудут шотландские
футболисты, не должно быть никаких инцидентов.
Мориба иронически улыбнулся.
– Конечно, не должно быть! Мы ведь знаем, что
настоящей религией нашей страны является футбол, что бы ни говорили христиане
или мусульмане. Бомба в этом дворце, если ты выживешь, кроме тебя, никого не
затронет, бомба на стадионе имени Даниэля Ломо была бы катастрофой для нашей
первой международной игры. Правительство потеряло бы контроль, режим бы пал, и
анархисты захватили бы власть.
– Я тронут твоей заботой обо мне, – просипел
Ломо. – И так как ты этого не сделаешь, я сам придумал кое-что для своей
безопасности.
– В этом я уверен, – ухмыльнулся Мориба. – Но
ты не должен беспокоиться, все в моих руках.
– К черту! – закричал президент. – Знаешь ли
ты планы этого Милоса?
При упоминании имени вождя анархистской
оппозиции улыбка Морибы стала еще шире.
– Ах, Милос, твой страшный призрак, –
ухмыльнулся он. – Конечно, знаю. Он хотел бы тебя убить – лучше всего на
футболе, что принесло бы ему огромную популярность.
– Ты знал об этом и никогда меня не
предупреждал?
– Успокойся, – пошутил Ази Мориба. – Я же тебе
сказал, что все в моих руках. Я не вижу причины для беспокойства. Было бы
лучше, если бы ты информировал меня о твоих действиях. Я не хотел бы, чтобы мои
люди убили одного из твоих сподручных, если придется вести бой против Милоса и
его террористов.
Даниэль Ломо подавил недовольство.
– Помнишь немецкого журналиста Курта Леве,
который работал с нами во время революции? Я сохранил с ним связь, и он летит в
том же самолете, что и шотландцы, в Ибари. Я ему поручил находиться вблизи и
наблюдать, не попытается ли Милос захватить футболистов.
– И что же он предпримет? Он ведь не выглядит
суперменом…
– Не говори глупостей. Он путешествует под
именем доктора Герштейна, моего личного врача. Мориба, смотри, чтобы его
случайно не убили!
– Мои люди вряд ли кого-нибудь застрелят по
неосторожности, – заверил его Мориба. – Если ты успокоился, я с удовольствием
пойду опять на работу. Не могу себе позволить сидеть здесь и держать твою руку.
– Он встал, чтобы попрощаться.
– Ты пойдешь далеко, – прошептал Ломо.
– Может быть, – согласился с ним шеф полиции.
– Ты не должен волноваться о своей личной безопасности. Хотя народ тебя не
любит, но меня он ненавидит, и поэтому тебя не убьют хотя бы из-за того, что я
приду на смену тебе. Это должно тебя утешить.
И Ази Мориба покинул президента.
В субботу, 11 июля, «боинг» рейс 101 стоял на
взлетной полосе лондонского аэропорта Хитроу. Пока командир корабля ждал
разрешения на взлет, его четыре двигателя поднимали облака пыли. Самолет в
Саламба никогда не был заполнен полностью. Но сегодня утром на борту было
больше пассажиров, чем обычно: шотландская сборная по футболу вместе с
запасными игроками, тренером и обслугой заняла все места в середине самолета. В
стороне сидел Курт Леве, низенький, полный человек с дипломатом. Он углубился в
немецкую медицинскую газету. Вблизи расположился Луи Халефи, который тоже
листал газету. Так как прямого рейса из Парижа в Саламба не было, он вынужден
был лететь из Лондона. Курт Леве не обращал внимания на француза, сосредоточив
внимание на группе немцев, которые сидели впереди. Это были мужчины лет
тридцати с неброскими лицами, но крепкого телосложения. Они мало говорили и
выглядели настороженными. Леве осведомился у красивой черной стюардессы, знает
ли она, кто эти люди.
– Я слышал, как один из них говорил
по-немецки, а я тоже немец, – объяснил он. – И подумал, не летят ли они на ту
же конференцию, что и я.
– Это маловероятно, – улыбнулась она. – Это
военные советники, приглашенные президентом Ломо муштровать армию Саламба.
Леве проглотил информацию и нашел
подозрительным, что Ломо не предупредил его о полете военных советников в одном
с ним самолете. Они показались ему неприятными попутчиками, и он, конечно, не
упустит их из виду. Остальные пассажиры были мужчины и женщины, которых всегда
можно встретить на летных линиях: жены, которые летели к своим мужьям, деловые
люди, служащие.
