Стерлинг не мог не согласиться.
– И не только они.
– Может, ты и прав, но у них по крайней мере есть реальный шанс жить долго и счастливо. Так, как и следует жить женатым людям.
Стерлинг запек филе лосося с помидорами, луком, чесноком и травами. Готовить это блюдо его научила мама, когда приехала к нему в Атланту после развода с Шерри и узнала, что ее сын каждый день ест стейки с рисом. На гарнир он приготовил кускус и поджарил на гриле спаржу.
Судя по тому, как Александра смотрела на тарелки, еду она заметила. Стерлинг заново наполнил свой бокал, справедливо полагая, что шардонне сегодня вечером будет недостаточно. Александра положила коробочку с подарком возле тарелки и не притронулась к ней с самого начала ужина.
Отложив вилку, она скрестила руки. На правой руке у нее по-прежнему было обручальное кольцо. Стерлинг ненавидел этот кусочек металла. И не важно, что она с ног до головы одета в то, что он подарил ей… Во всяком случае, он надеялся, что она одета в его подарки с ног до головы.
– Отличный ужин.
– Тогда почему ты не ешь? – осведомился он.
Стерлинг знал, что должен быть сладким и светским, но у него уже не было сил на это. У него слегка кружилась голова.
– Я не голодна. День выдался трудный.
Стерлинг взял ее за руку и потер запястье, на котором красовался подаренный им браслет. Она улыбнулась своей грустной улыбкой, от которой у него сжалось сердце и задрожали руки.
Он встал из-за стола и отнес тарелки в камбуз. Александра посмотрела ему вслед, и Стерлинг понял, что сегодняшняя ночь в любом случае поставит точку в его ухаживании.
Прежде чем она успела произнести хоть слово, он подошел к ней и поднял на ноги.
– Ничего не говори. Пока. Расскажи мне, почему ты надела вещи, которые я подарил.
– Они очень красивые и женственные. Ты первый мужчина, который увидел во мне нечто большее, чем непробиваемую бизнес-леди. Я не удержалась.
– Ты надела все? – спросил он, проведя пальцем по ее щеке.
Господи, это настоящее наваждение! Неужели ему все-таки суждено стать подкаблучником? Что же с ним происходит?
Он собирался не только попросить ее перевести их отношения на другой уровень, но и переехать в Атланту с ним.
– Да.
– Но ты все равно собираешься уйти, верно?
Они оба знали, чем закончится этот вечер. Стерлинг не привык прятаться от правды. Он встречал опасность лицом к лицу и боролся за желаемое. Но против решимости во взгляде Александры у него не было оружия.
– Я с самого начала говорила, что между нами не может быть ничего, кроме секса.
– Только секса? – осведомился Стерлинг.
Он не позволит ей спрятаться, притвориться или рассказать ему очередную сказку.
– Да, это просто физическое влечение.
Когда она произносила эти слова, ее нижняя губа дрожала, и Стерлинг знал: она надеется, что он отпустит ее. Отпустит навсегда. Позволит ей спрятаться за стеной собственной лжи. Только она пообещала быть честной с ним, и он, как дурак, поверил.
– Докажи.
– Что? Как я могу доказать, что это всего лишь секс?
– Сними платье и устрой мне сеанс стриптиза.
Стерлинг чувствовал себя настоящим подлецом, он понимал, что такие слова ранят ее. Александра выставила ногу вперед и тряхнула головой. Густые волосы рассыпались по обнаженным плечам, когда она вышла на середину комнаты.
– Где твой плейер?
– Зачем тебе?
– Я не могу танцевать без музыки.
Он указал на плейер и усилитель на книжном шкафу. Через пару минут заиграла песня Марвина Гея. Медленный ритм и чувственные слова наполнили комнату.
Стерлинг вспомнил их первую ночь здесь. Как он впервые занимался любовью с этой женщиной. Он видел те же воспоминания в ее глазах, когда она двигалась навстречу ему, покачивая бедрами. Она танцевала для него, маня его каждым движением.
Стерлинг не помнил, как подошел к Александре, но вскоре она оказалась в его объятиях. Он прижал ее так сильно, как только мог. Он слушал музыку и предавался воспоминаниям, которым отныне суждено было скрашивать его одинокую жизнь.
Он держал ее в объятиях, понимая, что не может позволить ей доказать, что ему нужен был от нее только секс.
– Ты прав, – прошептала она наконец. – Это было больше, чем секс.
– Я знаю. Мы были честны друг перед другом. Поэтому-то я тебя и подталкивал, – прошептал он ей в волосы, чувствуя, что сделал ставку, которая может выиграть.
– Речь идет не о сексе и не о правде, Стерлинг, а о выживании.
Она высвободилась из его объятий, и он не стал ее удерживать. Стараясь держаться невозмутимо, он подошел к усилителю и выключил музыку. В комнате воцарилась тишина. Александра взяла сумку.
Он думал, что она уйдет сразу. Так же легко, как когда-то вошла в его жизнь. И хотя слияние с «Хотон-Хаусом» состоится, Александры в его жизни уже не будет.
Она стояла, а он спрашивал себя: зачем он так усиленно пытается заставить ее признать то, что она признавать не хочет?
Стерлинг больше не считал ее победительницей, а себя проигравшим в этом поединке. Это была ничья, в которой оба проиграли.
– Милая, – сказал он, подходя к ней.
Александра подняла руку:
– Стой, где стоишь. Мне будет проще, если ты будешь стоять там.
– Что тебе будет проще?
Она сбросила туфли и стянула с плеч платье, которое скользнуло к ее ногам. Он увидел страз на ее пупке, и хотя в каждом ее движении сквозила грусть, он не мог сдержать возбуждения при виде ее полуобнаженного тела. Она расстегнула лифчик и сняла трусики, в течение нескольких мгновений постояв перед ним, прекрасная в своей наготе.
– Милая…
– Нет, Стерлинг. Я не твоя милая. Я думала, что могу ею стать, но ошибалась.
Александра достала из сумки сверток. Внутри оказалось платье. Натянув его через голову и надев черные туфли, она приблизилась к Стерлингу.
– Прости, но я не могу принять твои подарки. Я не та женщина, которая тебе нужна.
Сняв браслет, она положила его в карман его сорочки. Он стоял как вкопанный и не мог пошевелиться – только наблюдал за тем, как эта женщина уходит. Наконец, когда она дошла до трапа, пройдя по которому должна была исчезнуть навсегда, он не выдержал.
– Трусиха! – выкрикнул он. – Ты обманщица, Александра Хотон. И не думай, что я сохраню это в тайне.
Глава 18
Александра понимала, что этими словами он пытается оскорбить ее или спровоцировать ссору, и лучше всего было просто развернуться и уйти, но она не смогла.
