– Мерзавка, дрянь, сволочь! – топала
ногами Шульгина. – Немедленно вон!
Аня изумилась до крайности. Ну чем могла
провиниться тихая, услужливая Вера?
Отчитав всхлипывающую девушку, Ирина ушла. Аня
вынырнула из-за поворота и спросила:
– Чего случилось-то?
– На улицу выперли, – шмыгнула носом
Вера.
– За что?
Верочка нервно усмехнулась.
– Кто-то распустил слух, что у меня
гонорея. И я, кажется, догадываюсь кто!
– Ты не расстраивайся, сейчас эту ерунду
легко вылечить, – успокоила девушку Аня.
– Да знаю, – безнадежно махнула
рукой Вера, – только это все вранье. Но Ирке нашептали, вот она и
взбесилась: мол, я не имею права торговать, если болею. Шульгина меня уволила.
Даже выслушать не захотела, – грустно произнесла Вера.
– И кто же тебе такую свинью подложил?
– Я думаю, что здесь дело не обошлось без
Реутовой, – уверенно заявила Вера.
– Не повезло тебе, – посочувствовала
Аня, – хорошую службу потеряла.
Вера ушла, на ее место взяли девочку, которую
порекомендовала Галя, слегка глуповатую Наденьку. Надюша была услужлива,
старательна и почитала Реутову, как бога.
Спустя три месяца выгнали Лену Пруткину. Та
попалась на воровстве – выходя из магазина, «запищала» в воротах. Охрана велела
девушке открыть сумку и мигом обнаружила там, на самом дне, аккуратно сложенную
батистовую блузочку. Пруткину уволили в тот же день. Аня лишь подивилась
глупости Лены: почему та выносила украденную кофту, не сняв защиту? Специальная
машинка всегда у Пруткиной была под рукой.
Вместо Лены стала работать Нина Лапшина, ее
порекомендовала Галина. Нина тоже оказалась очень исполнительной и рабски
преданной Гале.
Через месяц с небольшим случился новый
форс-мажор. Во время работы неожиданно слетела с катушек Таня Егоншина. Татьяна
стала петь, плясать, срывать с себя одежду, и все это на глазах у обомлевшей
клиентки. Гостева, испугавшись до паники, вызвала «Скорую», и врачи живо
поставили диагноз: Егоншина находится под воздействием наркотика. Мадлен
немедленно обыскала сумку Тани и обнаружила в ней жгут, одноразовый шприц и
ампулу без опознавательных знаков.
Чуть не упав в обморок, Гостева подарила
клиентке, на глазах которой разыгралось безобразие, платье, а Егоншину увезли в
больницу. В бутик она потом пришла за расчетом, плакала в кабинете у Гостевой и
громко клялась:
– Я не колюсь! Сама не знаю, как у меня
дурь оказалась!
Но подобным образом оправдываются все
наркоманы. Кто же им поверит?
Егоншину вытурили, скандал замяли, в бутик,
вновь по протекции Реутовой, пришла беззаветно преданная Галине Сашенька
Чурсина…
Аня примолкла, глотнула воды из бутылки.
– Да, интересные у вас дела
творятся, – заметила я.
– Я только после случая с Танькой
догадалась, что затеяла Реутова, – продолжила Аня. – Вернее, еще
раньше удивилась, когда Ленка блузку стырила и по-глупому защиту не сняла,
подумала: чего не случается, ну не словила мышей Пруткина. Обычно-то охрана
продавщиц не обшаривает, даже если контролька вдруг запищит. Может, она момент
улучить не сумела и решила блузку так вынести, понадеялась, что мужики, как
всегда, не обратят внимания, а они взяли и полезли в сумку. Но Егоншина! Она на
себе всю семью тянула: мать-инвалида, сестру непутевую и брата-первоклашку. Все
девки гулять, а она в аптеку – за лекарствами маме. Это, кстати, ее и погубило.
– Почему? – удивилась я.
– А Мадлен, как услышала про наркотики, –
подал голос Миша, – так сразу и заорала: «Понятненько, у матери тырит. Вот
сука! Той врач выписывает, а Егоншина пользуется».
– В общем, доперло до меня, –
перебила парня Аня, – что Галя затеяла выжить из «Лам» посторонних девок и
поставить своих.
– И ведь получилось! – подхватил
Миша. – Года не прошло, как тут большинство Галкиных прихлебалок
оказалось. Она в бутике авторитет заимела.
– Решила, дело в шляпе, – вмешалась
Аня, – пора пасть на большой пирог разевать. Кстати, а мы с Мишей с ней
поцапались.
– По какой причине? – решила
уточнить я. – Насколько поняла, вы не продавцы?
Миша кивнул.
– Точно. У нас тут иерархическая
лестница. Дом пятиэтажный, на самой верхотуре, в прямом – под крышей, в
мансарде, – и переносном смысле, сидят акулы модельного бизнеса. Руководит
ими великий и ужасный Роберто. В миру Пузырь.
– Такой толстый? – улыбнулась я.
– Не худенький, – согласилась
Аня. – Только это не прозвище, а родная фамилия. Алексей Пузырь, вот что у
нашего супер-пупермодельера в паспорте стоит. Но кто ж приобретет одежонку с
лейблом «Пузырь»? Смехота! Вот он и решил взять себе красивый псевдоним –
«Роберто».
– Пузырь креативит, – зачастил
Миша, – его эскизы на четвертый этаж спускают, там талантливые ребята
сидят, они их до ума доводят. Еще есть цех, где модели шьют.
– На третьем всякая хрень, –
перебила Мишу Аня, – шляпки делают, фурнитуру, тетка есть, которая из
бисера креативит классные вещи, их потом хорошо раскупают. Там же рекламный
отдел, бухгалтерия…
– На втором мы, – опять вклинился
Миша, – VIP-отдел. Анька на мелких операциях, ну там платье примерить на
«вешалке», я макияж наложить. Тебе вот усики пририсовал. Не обратила внимания?
Я потрогала губу.
– Нет. А зачем?
Аня и Миша переглянулись.
– Манекенщица должна быть слегка похожа
на клиентку, – принялась посвящать меня в тайны бизнеса Аня. – Лицом,
волосами, но только не жирными боками. Шмотка хорошо на швабре смотрится. Мы
платье просто закалываем и айн, цвай, драй!
– А еще VIPы должны чувствовать, что они
красивее «вешалки», – снисходительно заметил Миша, – поэтому Ирка
подбирает таких, как ты. Извини, конечно, не в обиду сказал.
– Сама знаю, что мало похожа на Мерилин
Монро. А на первом этаже кто?
– Магазин для всех, – пояснила
Аня, – мультибрендовый. Один зал для Роберто, третья линия, и всякие
зарубежные фирмы…
– Что? – не поняла я. – Какая
линия?
Миша фыркнул.
– Ну как можно браться за работу в
фэшн-бизнесе, ни фига в нем не понимая, а? Ведь сразу уличат.
