– Поняла? – радостно осведомилась
нянька. – Никакого рака!
– Но Нина Ивановна что-то про анализ
крови говорила… – растерялась Ира.
Приведшая ее в кабинет женщина нахмурилась.
– Понимаешь… уж извини, но ты некрасивая:
веснушки на носу, глаза маленькие, и еще не особо хорошо учишься, вот люди и не
желают тебя удочерять. Тем, кто решил ребенка из детдома взять, подавай
принцессу: умницу, красавицу, отличницу.
– А если б сами родили, у них какая
девочка получилась бы? – вдруг прищурилась Ира.
Нянечка спрятала папку в шкаф.
– Сама о том же думаю. Вот вчера были
Ермаковы. Он толстый пузан, служит инженером, она страшная, как война, глаза в
разные стороны, бухгалтер. Пришли и заявили – хотим такую дочку: волосы
кудрявые, глаза голубые, ротик бантиком, и чтобы талантливая – пела бы,
танцевала, рисовала, на скрипке играла, обязательно чтобы послушная была,
вежливая, воспитанная, отличница… Сидят, пальцы загибают. А я на них смотрю и
удивляюсь: люди, вы на себя-то в зеркало смотрели? Добро, родная кровиночка не
отпочковалась, а то получилась бы она толстой в папу, кривой в маму и дурой в обоих
родителей. Странный народ, непременно Василису Прекрасную хотят.
– Значит, меня не возьмут, –
печально подвела итог Ира.
– Лучше не надеяться, – после
легкого колебания ответила няня. – Учись хорошо, вырастешь – станешь,
допустим, доктором, замуж выйдешь, деток заведешь.
– А что это за папки были? –
поинтересовалась Ирочка, когда они уже вернулись в коридор и ее спутница вешала
ключ на место в пожарный шкаф.
– На каждого ребенка заведено личное
дело, – пояснила женщина, – туда вся информация о нем помещена.
Когда, где, от кого родился, чем болел, какие ближайшие родственники имеются.
Если полагаешь, что доктор специально наврал, написал в карте «здорова», желая
тебя успокоить, то это не так. В документе необходимо указывать правду, а сами
дела строго-настрого запрещено показывать воспитанникам. Я нарушила служебную
инструкцию, смотри, не выдай меня случайно, иначе лишусь работы.
Ира закивала. Она и в самом деле не
обмолвилась ни одной живой душе о ночной прогулке с няней по интернату. Девочка
успокоилась и по поводу своего здоровья. Однако у нее появился новый повод для
раздумий: каким образом исхитриться и попасть одной в кабинет директора? Если
личные дела содержат исчерпывающие сведения о воспитанниках, то в Ирином должны
быть имена родных, мамы и папы.
Удобный случай представился лишь через
несколько лет. На июль и август детей вывозили в лагерь, и здание интерната
пустело, в него приходили рабочие, делавшие в отсутствие воспитанников
небольшой ремонт.
Ира очень любила месяцы каникул, ей нравился
лагерь и восхищала возможность целыми днями носиться на свежем воздухе.
Представьте теперь, как расстроилась семиклассница, когда двадцать девятого мая
врач, осматривавший детей перед отъездом, заявила:
– Шульгина, иди в бокс, у тебя ангина.
– Нет, я здорова, – стала отрицать
очевидное Ира.
– Горло болит?
– Ни чуточки, – лихо соврала
девочка.
Но докторша не дала себя обмануть, она даже не
глянула на градусник, который хитрюга явно не держала под мышкой, и велела:
– Хватит спорить, отправляйся в изолятор.
– Все уедут, а я тут останусь… –
заныла Ира.
– Задержишься на недельку, – не
дрогнула терапевт. – Вылечим ангину, и отправишься на дачу, а сейчас шагом
марш в лазарет!
Ира зарыдала, но врач оказалась непреклонной.
На следующий день все дети уехали в лагерь, а Шульгина тосковала в боксе. При
ней оставили няню, не очень довольную ситуацией практикантку Светлану,
студентку четвертого курса педвуза, поручив девушке кормить больную, давать
лекарства и ставить градусник. Света с надутым видом исполняла возложенные на
нее обязанности, ей присмотр за школьницей был явно в тягость.
В четверг Света приволокла Ире стопку книг и
неожиданно ласково спросила:
– Ты боишься одна оставаться?
– Нет, – храбро ответила
семиклассница.
– Давай дружить, – предложила Света.
– А чего ты хочешь? –
поинтересовалась практичная Ира.
Практикантка захихикала.
– Мы с Вовкой, моим женихом, надумали в
кино пойти, на последний сеанс.
– Ступай, – милостиво разрешила Ира.
– Вернусь поздно.
– Ничего.
– Ты не испугаешься?
– Я уже взрослая!
– Ну, спасибо, – заликовала
Света. – Слышь, Ира, мне учиться всего ничего осталось, потом сюда
работать приду и найду способ отблагодарить тебя.
Ира кивнула и принялась за чтение. Главным для
нее в тот момент было не продемонстрировать охватившую ее радость. Не зря
старая няня, та, с которой она однажды путешествовала по интернату, любит
повторять: «Не плачь от горя, вдруг оно потом радостью обернется».
Так ведь и вышло! Сначала Ира ревела из-за
ангины, а теперь оказывается, что именно из-за болезни перед ней открывается
возможность посещения кабинета директрисы: в здании детдома вечером не будет
никого, кроме Шульгиной.
Школьница с огромным трудом дождалась ухода
Светланы и кинулась к пожарному крану. Запасные связки висели на том же месте,
а в первом ящике стола в директорском кабинете обнаружились ключи от шкафа.
Наина Львовна особо не прятала их, грозной начальнице и в голову не могло
прийти, что кто-нибудь из воспитанников посягнет на святая святых и начнет
нагло рыться в ее письменном столе.
Вздрагивая от каждого шороха, Ирина нашла свое
личное дело и стала внимательно изучать его. Сначала шли сведения о родителях –
Роза Михайловна Шульгина и Олег Семенович Шульгин скончались, причем даты их
смерти совпадали. Умная Ирочка мигом сделала логический вывод: папа с мамой
погибли в катастрофе, может, упали с самолетом или разбились на машине. Честно
говоря, причина, по которой родители ушли из жизни, девочку не особо волновала,
она не помнила ни маму, ни папу. Ей было важно иное: родителей нет в живых.
Затем Ира увидела запись в следующей графе:
«Сестра – Нина Олеговна Шульгина, взята на удочерение».
Ирина уронила папку, потом подняла ее и стала
читать скупые строки о неизвестной ей девочке. Получалось, что таинственная
Нина появилась на свет незадолго до смерти родителей.
