– Я сейчас сильно располнела и не крашу
волосы, опять же стригу их коротко. Убери у меня килограммы, сделай блондинкой,
нарасти пряди, и пожалуйста, Мадлен Гостева, только старше по возрасту.
Случается иногда, что дальние родственники более похожи, чем близкие. У Ирки с
Мадо ничего общего, а я прямо копия второго ребенка Аллы. Забавно…
Я удержала тяжелый вздох. На мой взгляд,
ничего веселого в истории семьи Зориных нет. Если человек хочет принести
счастье всем обитателям земного шара, ставит перед собой столь глобальные цели,
то, как правило, начисто забывает о своей семье и детях. И еще. Пламенные
человеколюбцы, борцы за правду, справедливость, азартные революционеры готовы
умереть за свои идеалы. Это их личный выбор, он достоин уважения. Но очень
часто в «ножницы» попадают и ближайшие родственники бунтарей, а ведь жены и
дочери не собирались класть свои жизни на алтарь революции, ну не готовы они
погибнуть ради мифического светлого будущего. Только борцы за свободу и
справедливость крайне жестоки по отношению к ближайшему окружению. Примеров не
счесть, вспомним хотя бы жену Сталина, Надежду, покончившую жизнь
самоубийством. Вот и Зорин вначале поступился интересами Вали и Ани, а потом
утащил за собой на тот свет Аллу, оставив Мадо с Ирой сиротами.
Анна между тем продолжала свой рассказ.
Довольно долго она мучилась сомнениями, потом решила подождать, не встречаться
с сестрами. Вдруг еще какая-то информация всплывет, какие-то факты… Ане
хотелось, чтобы разговор с ними был более доказательным.
Дабы не ощущать себя одинокой, старшая сестра
стала незримо участвовать в жизни младших. Амалия купила хороший бинокль и по
вечерам поднималась на чердаки домов, расположенных напротив зданий, где жили
Мадо и Ирина, и наблюдала за ними, научилась быть незаметной на улице,
подходила иногда к сестрам довольно быстро. Если честно, Шульгина ей не слишком
нравилась. Девушка, несмотря на юный возраст, вела себя вольно, часто не
ночевала в коммуналке и меняла кавалеров. Причем все они были намного старше
любовницы и явно содержали ее. А Мадо ходила в школу и, похоже, очень любила
Нику и Игоря, которых считала мамой с папой.
Подглядывая за сестрами, Аня не испытывала никакой
вины. Ей так хотелось иметь семью, что она была рада иллюзорной близости,
которая возникла благодаря биноклю.
Иногда Аня представляла себя сидящей за столом
вместе с Гостевыми, разыгрывала в мыслях сцены семейных трапез. А в отношении
Ирины почему-то подобных мыслей не возникало.
Как-то раз, увидав, что Ника и Мадо вместе
вышли из подъезда, Аня не утерпела, спрятала бинокль и ринулась за парой. Мать
с дочкой поехали в ГУМ и начали бродить по отделам, Аня ходила за ними. Из
обрывков разговоров девушка поняла, что особой цели у них нет, просто они так
проводят свободное время. Амалия настолько приблизилась к «объектам», что до
нее долетал аромат духов Ники и запах шампуня, которым пользовалась Мадлен. На
секунду Аня закрыла глаза, ей представилась замечательная картина: вот они,
втроем, ходят по магазину, вместе обсуждают прохожих…
Помечтав мгновение, Аня огляделась по сторонам
и поняла: запах парфюмерии остался, а мамы с дочкой нет. Амалия заметалась в
толпе, но Ника с Мадо словно сквозь землю провалились. Разочарование было так
велико, что Анна чуть не зарыдала. Вдруг впереди мелькнуло красное платье,
Амалия бросилась вперед и увидела Нику в очереди за мороженым (Мадо
отсутствовала). Переведя дух, Аня встала за ней, и тут Вероника, повернувшись,
спросила:
– Девушка, разменяете рубль?
– Нет, – ответила Аня.
– Вот беда, – пригорюнилась
Ника, – сдачи нет. Давайте поступим так: я куплю вам стаканчик, а потом
разобьете деньги в кассе и вернете мне их.
– Да, пожалуйста, – согласилась Аня,
удивившись странности предложения. Отчего бы Веронике самой не сбегать в кассу?
Вскоре Ника с улыбкой протянула Ане вафельный
стаканчик, они вдвоем отошли в сторону, и тут в глазах женщины мелькнула
злость.
– Ты кто? – прошипела она, удерживая
на лице милую гримасу. – Отчего преследуешь нас?
– Я? Нет! – испугалась Аня. –
Просто мороженое хотела.
– Врешь! – обозлилась
Вероника. – Видела тебя в метро, и в ГУМе постоянно за спиной маячила.
– Вы ошиблись, – проблеяла Аня и
хотела убежать, но Ника схватила ее за руку.
– Ты воровка, охотишься за кошельком!
– Ой, нет!
– Сейчас милицию позову.
– Ника, не надо, – взмолилась Аня.
Вероника отшатнулась.
– Откуда знаешь мое имя? Живо отвечай.
Что было делать?
– Я Анна Амалия, – тихо сказала
девушка, – дочь Леонида Зорина от брака с Валентиной. Я сестра Мадлен…
Лицо Ники посерело, уголки ее губ начали
опускаться вниз. Огромным усилием воли Гостева взяла себя в руки, потом вынула
кошелек и забормотала:
– Сделай вид, что занята расчетом за
мороженое. Запоминай: станция «Холщевики», там сядешь на автобус до деревни
Глебовка, пройдешь ее насквозь, выйдешь к реке, найдешь узкий мостик, попадешь
в другое село, его тоже пересечешь, увидишь вдали лесок, а в нем избенку. Жду
там завтра, в пять вечера. А сейчас уходи, пока Мадо из туалета не вернулась…
Вот, держите, девушка…
В руке у Ани оказалась двадцатикопеечная
монета, Ника сверкнув улыбкой, помахала рукой в сторону:
– Мадюша, я иду!
Повторяя, словно заклинание, адрес, Амалия
доехала домой, а назавтра отправилась в неведомые Холщевики.
Ника не обманула: станция с таким названием
имелась на Рижской дороге, автобус и впрямь довез до Глебовки. Обнаружились
мостик, село, лесок и почти сгнившая избушка.
Когда Аня вошла в нее, Ника уже сидела на
железной кровати.
– Что надо? – довольно грубо
осведомилась Гостева.
– Ничего, – растерялась Аня.
– Хватит ломаться, говори цену.
– Какую? – еще сильнее впала в
недоумение Амалия.
– За молчание. Ты решила нас
шантажировать? – налетела Ника чуть ли не с кулаками на Анну. –
Откуда узнала правду про Мадо? Кто раскрыл тайну удочерения? Уж не Сильвия ли
Альбертовна надумала подзаработать? Одной рукой документы оформляет, другой
сведениями торгует… Дрянь!
– Я сама вас нашла, – заплакала
Аня. – Мама умерла, она…
И полился ее рассказ. Анечка очень торопилась
сообщить Веронике правду, она боялась, что Гостева уйдет, не дослушает, не
поймет…
