— Пап, тогда ты не станешь возражать, если мы послезавтра уедем в Турцию? — быстро спросила я. — Я там буду ассистентом Антона Борисовича на съемках документального кино. Это очень важное кино! Оно о том, как простые люди помогают полиции в ее работе! — по наступившей паузе я поняла, что отец в шоке.
— Ну… что сказать… Тебе восемнадцать уже. А "Инкорпорейтед-фильм-старз" — солидная фирма… — проговорил он наконец. — Езжай, доча!
Сторожевые крысы и волк-телепат
Это был первый в моей жизни полет на самолете. При взлете, когда на развороте самолет дал крен, душа у меня ушла в пятки. Я вся сжалась, ладони тут же вспотели.
Антон бросил на меня удивленный взгляд карих глаз:
— Ты первый раз без родителей летишь за границу?
Мне очень хотелось соврать и прикинуться бывалой путешественницей. Но я понимала, что обман наверняка вскроется в ближайшие несколько часов, поэтому честно сказала:
— Я вообще первый раз лечу за границу. И впервые в самолете…
— Ого! — оживился Антон, откладывая свои бумаги. — Тогда тебя ждет масса впечатлений. А кстати, с английским у тебя как?
— В школе была твердая четверка… — неопределенно сказала я, не вполне уверенная, что с такими знаниями легко смогу объясниться в Турции.
— Тогда запомни два слова: "Туристик полис!" Это будет твоя палочка-выручалочка во всех ситуациях…
— В каких ситуациях? — Только сейчас я осознала: вся моя подготовка к поездке свелась к тому, что я нашла название деревни, о которой говорил Саймон, и по рекомендации Антона взяла одежду с длинным рукавом и длинные юбки.
— Полин, в Измире — не как в Москве, Ты не сможешь спокойно ходить по улицам — будут приставать. Причем иногда довольно агрессивно. Но полицию они боятся, так что во всех сложных ситуациях говори громко и уверенно: "Туристик полис!" И беги что есть сил!
Я ошалело уставилась на Антона, и он расхохотался.
— Я пошутил! Бежать не надо, и так сработает. А вообще-то, если серьезно, постарайся сейчас расслабиться и отдохнуть. С завтрашнего дня мы должны приступить к работе, поэтому к Грасини поедем сегодня вечером…
Я послушно закрыла глаза. Но о том, чтобы расслабиться, и речи не было — я испытывала сильное возбуждение, думая, что уже сегодня мы встретимся с людьми из клана Грасини и может быть я смогу узнать что-то о Саймоне. Антон тем временем включил нетбук, готовясь к предстоящей работе. Он с головой ушел в свои записи и на меня не обращал ни малейшего внимания. Я же вздохнула с облегчением, лишь когда капитан объявил, что мы идем на посадку и за бортом нас ожидают тридцать два градуса тепла. Антон захлопнул нетбук и потянулся.
— Быстро как долетели!
Я поняла, что работа сильно его увлекает — мне полет не показался коротким…
В Измире нас ждали. Немного в стороне от стоек регистрации, где волновались бледные туристы, жаждущие поскорее погрузиться в автобус с кондиционером, стоял парень в белоснежной рубашке и бежевых хлопковых брюках. Увидев Антона, он расплылся в широкой улыбке и приветственно замахал руками. Парня звали Коржан. Он проводил нас к темно-зеленому чистенькому "Ниссану". Антон сел вперед, я устроилась сзади и прилипла к окну.
— Ёр лав? — заговорщицки спросил Коржан, кивком указывая в мою сторону. Я поймала в отражении зеркала его темные глаза и метнула в ответ сердитый взгляд.
— Ноу, ноу! — замахал руками Антон. — Ворк! Ворк, понимаешь? Работа!
Мы неслись по гладкому шоссе. Мимо пролетали домики и коттеджи, шикарные отели и мечети с резными шпилями. Пересекая какое-нибудь курортное местечко, Коржан сбавлял скорость, и я могла разглядеть отели, голубые бассейны, где плескались загорелые люди, пестрые лавки с сувенирами. На шоссе наш водитель снова прибавлял газу, и с двух сторон начинал мелькать однообразный пейзаж.
Минут через тридцать мы въехали в сверкающий город, а когда высотные дома закончились, шоссе вывело нас на побережье Эгейского моря. У меня перехватило дыхание. Мы проезжали округлую бухту. Морская вода в ней была спокойной, нежно-голубой, с белыми барашками. Тут и там возникали пальмы с пушистыми макушками, справа вверх ползла гора, обсыпанная у подножья домами с разноцветными крышами. Я напряженно смотрела в окно, заставляя себя привыкать к виду моря, вызывающему у меня столько воспоминаний. Радость и боль нахлынули одновременно, заставляя сердце бешено биться. В какой-то момент, не в силах бороться с эмоциями, я откинулась на спинку и отвела глаза от окна. Неожиданно мой взгляд столкнулся с пытливым взглядом Антона. Я почувствовала, что краснею. Сколько времени он вот так рассматривал меня? Антон ничего не сказал и равнодушно отвернулся. Я вздохнула с облегчением: наверное, мне показалось это особое внимание с его стороны.
Я снова посмотрела в окно. Мы уже оставили море позади и углубились в город. Наконец, остановились около пятиэтажного белого дома с большими широкими балконами. Поднявшись на пятый этаж, мы очутились в небольшой и очень светлой однокомнатной квартире.
— Коржан, вай онли ван рум? — нахмурился Антон, оглядев помещение.
Коржан что-то горячо затараторил в ответ, и Антон смущенно обратился ко мне:
— Он говорит, я слишком поздно сообщил, что буду не один. Двухкомнатную квартиру от фирмы нам предоставят только через три дня. Если хочешь, можем поехать в гостиницу…
— Н-нет, наверное, не стоит… Ничего страшного, — промямлила я, не зная, что сказать. Мне было неудобно, что я доставляю Антону столько хлопот.
Я заглянула в комнату и охнула от удивления — кроме шкафа-купе здесь не было никакой мебели.
— А где кровать? — повернулась я к Антону. Он густо покраснел:
— Понимаешь, в прошлый раз я спал как настоящий турок, — он показал на пушистый ковер на полу, — на циновке. Это очень удобно, — виновато добавил Антон, — поэтому я сам попросил такой вариант… Ну, когда еще не знал, что мы едем вдвоем…
— Понятно, — сказала я, чтобы замять неловкость. На самом деле мне было совершенно непонятно, как спать на ковре, да еще вдвоем с Антоном. Но терять время на переезд в гостиницу не хотелось — нам сегодня предстояла поездка к Грасини, и это было гораздо важнее, чем все остальное. К нам подошел Коржан.
— Гуд рум! — сказал он, выразительно глядя то на меня, то на Антона, то на пушистый ковер. Похоже, он не поверил, что мы с Антоном просто коллеги. Глаза моего спутника потемнели от гнева. Но он ничего не сказал и полез в карман джинсов за кошельком — нужно было расплатиться за квартиру. Молча отсчитал деньги и протянул купюры Коржану. Тот протянул было руку, но вдруг его лицо исказила дикая гримаса. Он громко вскрикнул и махнул рукой, словно отгоняя от себя кого-то. Потом отступил к стене и залопотал по-турецки. Я разобрала только одно слово — шайтан.
— Что с ним? — крикнула я. Антон не ответил и сделал шаг назад. Турок, бледный как мел, вдруг кинулся к двери и выбежал наружу. Слышно было, как гулко отдаются на лестнице его шаги.
