— Может, пообедаем, Антон Борисович?
— Давайте! — не выдержав, встряла я. Я была сыта по горло новыми ощущениями и хотела посидеть где-нибудь в тихом месте. И к тому же я вся вспотела в своей синтетической блузке.
Но когда мы сели за стол в ресторане, я поняла, что от одного вида еды меня воротит. Я была вся потная, липкая, и мне даже казалось, что от меня плохо пахнет.
— Полин, ты как себя чувствуешь? — спросил Антон, вглядываясь в мое лицо.
— Нормально, — выдавила я. Мне совсем не хотелось доставлять им проблем в первый рабочий день. — Просто жарко очень.
— Здесь нельзя носить синтетическую одежду! — вмешался Мехмет. — Иначе можно получить тепловой удар.
— Завтра надену что-нибудь другое, — кивнула я и наложила в тарелку побольше салата, чтобы успокоить своих спутников.
После ресторана Антон и Мехмет поехали на местную телестудию, а меня отвезли домой — мои услуги больше не требовались.
Остаток дня я провела, валяясь на ковре и переключая турецкие каналы. Из русских тут был только Первый. В восемь вечера начался "Откровенный разговор" — бывшая программа Антона.
В студии кипели страсти. Пожилая женщина со слезами в голосе обвиняла дочь в том, что та пытается завладеть ее квартирой. Потом дочь, которая выглядела ровесницей своей матери, тоже плача, рассказывала, как мама в детстве не кормила ее и ставила в угол на колени, на горох. Я не услышала, как вернулся Антон. Услышав шорох, обернулась и увидела, что он стоит в дверях, скрестив руки на груди, и задумчиво смотрит на экран.
— Переключить? — спросила я, смутившись.
Антон не ответил. Он сел в кресло и убрал звук, отчего плачущие физиономии на экране стали казаться комичными. Антон откашлялся, поправил свой упрямый хохолок и… стал читать стихи:
— А вот студия другая, передача дорогая.
По количеству невыплаканных слез.
Слезы меряют на литры, обязательно пролиты.
Они будут. Да, мой друг, что за вопрос?
Ведь за этим, сна не зная, редактура наблюдает —
Репетирует: когда, зачем и кто?
Кто заплачет, кто завоет, повстречает, успокоит,
Кто споет — не дай бог, ежели не то!
Продлеваются контракты, улучшаются контакты,
Без антрактов и без устали за трактом тракт.
Два часа рыдает зритель. Программу поглядите,
И от всей души получите инфаркт!..
Я расхохоталась, а Антон спокойно переключил канал.
Этой ночью мне ничего не снилось. Я спала так крепко, что утром даже не услышала, как встал Антон. Когда я проснулась, он был уже на кухне и, кажется, пил кофе. Я же лежала и думала о том, как мне отпроситься у моего шефа на целый день, чтобы поехать в деревню Кумалыкызык искать Саймона. Как проехать туда из Измира, мне объяснила в письме Нелли — русская девушка, которая живет здесь. Я знала, что добираться до деревни часа два с половиной. С учетом времени, которое может уйти на поиски, мне требовался целый день. Но я не хотела объяснять Антону, куда еду и зачем, чтобы избежать лишних вопросов. К тому же я боялась, что он просто не отпустит меня одну так далеко.
Так ничего не придумав, я вышла на кухню. Антон бодро поздоровался и сразу же огорошил меня вопросом:
— Полин, в твоем гардеробе есть что-то из натуральной ткани? Вчера, по-моему, ты чуть не потеряла сознание в своей синтетической блузке… Она, конечно, красивая, — усмехнулся он, — но не для этого климата.
— Не знаю, — честно ответила я. — Я, когда покупаю вещи, вообще не смотрю, из чего они…
— Непрактичное дитя города, — съязвил Антон.
Мне показалось, что хотя он и шутит, но держится как-то скованно.
Мы пошли в комнату и вместе перебрали всю мою одежду.
— Можешь записываться в клуб фанатов синтетики! — резюмировал Антон, откладывая в сторону последнюю белую футболку, которую я искренне считала хлопковой. Оказалось, даже она содержит искусственные волокна, не говоря уже о ярких блузках, купленных мною в "Охотном ряду".
Я только обиженно сопела, так как возразить ничего не могла. Горе-ассистент опять опозорился!
— Сегодня я еду в студию, местные телевизионщики помогут сделать монтаж. А тебя, моя синтетическая фея, командирую по магазинам — купи себе что-нибудь из одежды. — Антон старался говорить шутливо, хотя глаза у него были невеселыми. — Только на ярлыки смотри, пожалуйста, внимательно. Встречаемся на кухне в девятнадцать ноль-ноль. С тебя, кстати, и ужин!
Я энергично закивала, хотя не была уверена, что вернусь к семи вечера. Я решила воспользоваться случаем и ехать в Кумалыкызык. Поэтому я вообще не знала, чем кончится сегодняшний день, и от этого на душе стало муторно и тревожно.
У Антона зазвонил мобильный.
— Это Мехмет, — сказал он. — Можем довезти тебя до центра…
— Нет, спасибо, я хочу немного навести марафет, это займет часа два, — попыталась я поддержать шутливую атмосферу.
Раньше я не представляла себе, как трудно шутить с человеком, которого собираешься обмануть!
— Ну давай! — махнул мне Антон и пошел к двери.
Я смотрела ему вслед. В дверях он оглянулся, и мы обменялись невеселыми взглядами. В этом действии правды было больше, чем во всем нашем предыдущем разговоре. Когда дверь за Антоном захлопнулась, я впервые подумала о том, как тяжело ему сознавать, что "побочный эффект" от экспериментов Грасини останется с ним навсегда…
У меня совсем не было времени на сборы. Я надела ту самую белую футболку, которую только что забраковал Антон, и белые джинсы. Взяла с собой мобильный, деньги и бумажку с названием деревни. Уже через пять минут я сидела в такси. Объяснить таксисту, что мне нужно ехать в направлении города Басса, не составляло труда. Сложнее оказалось с названием деревни. До последнего момента я не была уверена, что таксист понял правильно.
Удаляясь от города, дорога долго петляла между холмами и деревьями. Машин становилось все меньше, зато стали попадаться конные повозки, мотоциклы с прицепами. Наконец, появился очередной населенный пункт. Мы подъехали к зданию, напоминавшему почту, и остановились.
— Ку-ма-лы-кы-зык! — по слогам сказал шофер, показывая пальцем на ряд маленьких домишек.
Я расплатилась и вышла. Передо мной раскинулась турецкая деревня, о которой я столько думала, представляя себе ее то так, то эдак. Но действительность оказалась намного прозаичнее моих фантазий.
Дома небольшие, какие-то скособоченные, улочки грязные, мусор валяется прямо на дороге. Справа от меня высилась старая мечеть, чуть поодаль стояла школа, откуда шумной оравой выбежали дети — девочки все в длинных платьях и платках. Слева — маленькое кафе. Через открытую дверь я видела сидящих перед телевизором мужчин.
Вдруг над самым ухом раздался громкий крик. Недовольный пожилой турок, восседая верхом на осле, видимо, крикнул мне что-то типа: "Что встала посреди дороги!" Я отскочила в сторону.
