Я решилась.
— Хорошо.
В конце концов чем я рискую?
Поднимаясь по лестнице, я слышала, как возится в своей комнате Саймон. Наверное, у меня есть минут пять до того, как он соберет свои вещи. Я толкнула дверь и вошла в лабораторию, где, по-наполеоновски скрестив на груди коротенькие ручки, стоял профессор. Увидев меня, он невозмутимо кивнул, словно не ожидал ничего другого.
Зеркала отразили мое возмущенное лицо. Я не могла понять, как он может оставаться таким спокойным после разоблачения? Неужели ему не стыдно смотреть в глаза человеку, чье убийство он затевал? Тайфун во мне набирал мощность, негодование захлестывало.
— Придержи свои эмоции, прекрасная госпожица! — осадил меня маленький человечек. — Вижу, ты готова наброситься и растерзать беззащитного профессора! Но у нас мало времени. Я должен разъяснить тебе кое-что… Это касается тебя и нашего друга Саймона.
Эти слова оказали на меня магическое действие. Я сдержалась и кивком позволила ему продолжать.
— Ты любишь его и хочешь сделать счастливым. Это похвальное желание, Полина. Но ты и сама знаешь, что оно неосуществимо. — Стоян сочувственно взглянул на меня, словно врач на обреченного пациента. — Наш друг отказался от тринадцатого контакта, а это значит, Полина, что он таки не познает радости земного бытия. Ни чувств, ни стремлений, только однообразное существование рядом с неумолимо стареющей возлюбленной…
Я вздрогнула. Профессор коснулся самой болезненной для меня темы — сколько раз я сама думала об этом бессонными ночами!
— Теперь подумай, будешь ли счастлива ты? Сначала девушка, потом женщина, потом старушка — рядом с прекрасным и вечно молодым любовником?
— Зачем вы говорите мне это? — прохрипела я.
Я хочу, чтобы ты вспомнила историю Николь, — вкрадчиво сказал профессор, игнорируя мой вопрос. — Она была возлюбленной Саймона в земной жизни, девочка. Ты ведь знала?
Я кивнула, не поднимая глаз. Да, Александра рассказала мне об этом.
— И вся вина бедной Николь в том, что она слишком долго искала Саймона, когда его превратили в Морского. Прекрасная девушка превратилась в пожилую женщину, когда наконец отыскала своего возлюбленного и смогла сама стать Морской. А он? Он даже не узнал ее в новом облике!
Каждое слово било меня наотмашь. Мне хотелось закричать: "Прекратите! Неужели вы думаете, что я сама не понимаю, как недолговечны наши отношения и какая мука ждет меня впереди?"
— И что потом? Когда он оставит тебя? — настаивал профессор. — Будешь медленно умирать? Или оборвешь все сразу?
Откуда он знает мои мысли? Я уже тысячу раз задавала себе этот вопрос!
— Вижу по твоему лицу, что ты и сама все понимаешь, девочка… — смягчил голос профессор. — Но выход есть!
Я с надеждой посмотрела на него. Несколько секунд, пока он молчал, показались вечностью. Я понимала, что от его слов может зависеть вся наша жизнь. Наконец, Стоян снова заговорил.
— Ты вступила на путь, с которого нет возврата. Отдала Саймону свою душу без остатка… — произнес он с расстановкой. — Полина, это и есть настоящая любовь. Чувство, за которое умирают. — Я понимала, что профессор опять пытается манипулировать мной. Но слова, которые он говорил, шли из моего сердца, они принадлежали мне, и я слушала как завороженная. Он продолжил: — Ты и сама знаешь, девочка, что твои чувства сильнее, чем у других людей. Намного сильнее. И это не преувеличение, зеркала показали, что это так…
Я кивнула, вспоминая сцену со свиньей, произошедшую в этой лаборатории. Действительно, с зеркалами у меня особые отношения…
— Твои эмоции могут дать Саймону все, чего он желает, и даже больше. Он не только станет человеком, он обретет небывалые свойства, станет сверхчеловеком…
— И что я должна для этого сделать?
— Это трудно, девочка, очень трудно… — Стоян нахмурился и замолчал.
Мне стало страшно, тело похолодело от неприятного предчувствия.
— Ты уверена, что хочешь это знать?
— Да!
— Саймон не может забрать твою душу сам, потому что отказался от тринадцатого контакта. Но ты вольна отдать ее по доброй воле!
В эту минуту я заметила, что с зеркалами происходит что-то странное: по их поверхности пробежала легкая рябь, как по воде. Но я была слишком поглощена разговором, чтобы присматриваться.
— Как это? — прошептала я, еще больше холодея от догадки.
— Твоя душа уже принадлежит ему. Мешает полному переходу лишь твоя телесная оболочка. Если ты прыгнешь в колодец Морских, все произойдет мгновенно — он станет человеком. И даже больше того — сверхчеловеком. Твои эмоции настолько сильны, что дадут ему особую силу…
Я верила ему. И сопротивлялась тому, что происходило в моей душе.
— Вам-то это зачем? — спросила я, собрав остатки здравого смысла.
— Ничего личного, — невозмутимо ответил Стоян, — мною движет бескорыстный интерес ученого, девочка. Если Саймон обретет особые свойства, они могут быть использованы для всего человечества. Разве улучшение существования миллионов людей не стоит одной жизни? Наука выше предрассудков о так называемой нравственности, Полина! — назидательно сказал он.
"Сумасшедший гений!" — мелькнуло у меня в голове. Но тут же мысли побежали в другом направлении, я думала о нас с Саймоном.
— Саймон будет страдать, если я умру! — все еще пыталась противостоять я.
— Того Саймона, которого ты знаешь, больше не будет! — Торжественно сказал профессор. — Твой дар превратит его в сверхчеловека, любовь уже не причинит ему страданий, потому что он слишком многое получит взамен…
В это время у меня зазвонил мобильный.
— Полина, почему тебя нет в комнате? — встревоженно спросил Саймон. — Где ты?
Я замерла. Если сейчас я скажу, что разговариваю с профессором, Саймон наверняка не даст нам закончить. Я растерянно посмотрела на Стояна — он по-прежнему был невозмутим, и, казалось, не сомневается в том, как я поступлю. И я решилась:
— Я вышла подышать воздухом. Раз ты уже собрался, может, возьмешь мою сумку?
— Хорошо. — От звука любимого голоса у меня кружилась голова. Наверное, в душе я уже приняла решение, поэтому ощущала все очень остро…
— Ты хочешь, чтобы я взял твою сумку и вышел?
— Да. Я уже пошла вниз по тропинке, догоняй меня… — я отсоединилась.
Профессор одобрительно кивнул.
— Вижу, девочка, ты готова принять решение!
— Я не знаю… — начала я.
— Мне больше нечего сказать, Полина! — перебил он. — Пусть зеркала помогут тебе сделать выбор! — и он вышел, оставив меня наедине с множеством растерянных Полин.
Я вздохнула и посмотрела по сторонам. Зеркала тут же откликнулись — рябь на них усилилась и сверху словно побежали тонкие струйки воды. Мои отражения стали размытыми и нечеткими.
