— Ты не тайфунчик, ты самый настоящий ураган! — засмеялся любимый — А как же наша конспирация?
— К черту конспирацию! — я протянула ему письмо отца.
Саймон внимательно прочитал и вернул мне.
— Я очень благодарен твоему отцу, Полина… И наконец-то я смогу пользоваться машиной. Значит, в Сочи поедем на моем "Форде"! — довольно улыбнулся он.
— В Сочи? — переспросила я. Мысленно я уже была в Турции, у Грасини.
— Ну конечно! Надо же подать документы в институт! — терпеливо объяснял Саймон — И Надю возьмем с собой, я принес для нее деньги…
Ах да! Сочи… Институт… Надя… Усилием воли я вернулась в действительность.
— Конечно, надо подать документы… — согласилась я без всякого энтузиазма. — Но, может быть, сделать это потом… — И вдруг выпалила: — Грасини хотят помочь тебе!
Саймон пристально смотрел на меня потемневшими глазами. Он взял меня за плечо и больно сжал его, сам не замечая этого:
— Ты связывалась с ними?
— Нет, мне позвонила Элеонора. Она сказала, что наша с тобой история тронула ее и она хочет помочь! Они ждут нас!
— С чего это они вдруг стали такими добрыми? — жестко спросил любимый, еще сильнее впиваясь пальцами в мое плечо.
— Не знаю. Но вдруг это наш последний шанс?
Любимый молчал. Спустя несколько секунд я почувствовала, что его пальцы, стиснувшие мою руку, ослабли. Саймон долгим взглядом посмотрел мне в глаза и вздохнул. Я поняла — это значит согласие.
— Но я поеду один! — строго заявил он.
— Извини, любимый, они ждут нас обоих! — с наслаждением возразила я. Как все-таки хорошо, что я познакомилась с Грасини первой. Уверена, что будь его воля, Саймон никогда не взял бы меня с собой!
Саймон сокрушенно покачал головой и вздохнул: аргумент был весомый. Но тут же заявил непререкаемым тоном:
— Но документы подашь сегодня. Тем более все равно надо ехать в Сочи за билетами…
Я позвонила Наде. Она прибежала буквально через пятнадцать минут — без яркого макияжа, в скромной светлой юбке до колен и белой блузке она казалось гораздо моложе. Еще через пятнадцать минут к калитке подъехал синий "Форд".
Когда мы сказали бабушке, что едем в Сочи подавать документы в институт, она вся так и расцвела. Как бы между делом я добавила, что мы зайдем в турагенство — может быть, попадется недорогая путевка. Бабуля, как я и рассчитывала, пропустила это мимо ушей. У нее сегодня был слишком хороший день, чтобы обращать внимание на мелочи: дочка, похоже, помирилась с мужем, а внучка решила учиться. Чего еще желать?
В машине Надя то и дело искоса поглядывала на Саймона. Похоже, она не верила, что у него с собой деньги, и ее так и тянуло спросить об этом. Она вздохнула с явным облегчением, лишь когда мы остановились у белого, утопающего в зелени трехэтажного здания и Саймон передал ей увесистую пачку банкнот. Надя хрипло поблагодарила и засунула ее в свою черную бездонную сумку. Саймон оставил нас у входа, а сам поехал за билетами.
Институт встретил нас пустыми только что отремонтированными коридорами. Пахло краской и свежеположенным линолеумом. В приемной комиссии полная женщина в зеленом летнем платье пила чай, явно не ожидая никаких посетителей.
— Можно подать документы? — хрипло спросила Надя.
— Конечно, девочки, заходите… — приветливо сказала женщина, отставляя чай.
Она посмотрела результаты ЕГЭ и со вздохом сказала Наде:
— Вы проходите только на платный…
— Я знаю! — возразила подруга, вытаскивая из сумки внушительную пачку купюр. — Куда платить? — гордо спросила она.
Женщина посмотрела на пачку удивленно.
— Оплатите в банке после того как мы заключим с вами договор, — сообщила она. — Но нужно сначала сдать экзамен по истории и пройти собеседование.
Мы с подругой переглянулись. За три месяца я, наверное, забыла почти все из школьного курса. А Надя и в школе не блистала знаниями.
— А где это? — нерешительно спросила я.
— Да прямо здесь! — улыбнулась женщина и принялась заполнять ведомость.
Удивительно, но после всех приключений я еще помнила что-то. Даты, события, имена сами собой всплывали в памяти. Последний вопрос был о том, зачем я хочу учиться на психолога — видимо, он относился уже к собеседованию. Я честно сказала, что, кроме всего прочего, хочу научиться управлять своими эмоциями, которые слишком часто бьют через край. Экзаменаторша заинтересовалась.
— Но вы понимаете, Полина Дмитриевна, что работа психолога требует огромной выдержки? Ведь он ни в коем случае не должен быть вовлечен эмоционально в проблемы пациента…
Я смутилась и не знала, что ответить.
— Но я вижу, что вы готовились и профессию выбрали сознательно. Ставлю вам четыре балла и надеюсь видеть вас в числе наших студентов, — улыбнулась она.
Надя, которая сидела рядом, украдкой показала мне большой палец — дескать, молодец.
Когда пришла ее очередь отвечать, я очень переживала. Правда, все оказалось не так плохо: подруга, оказывается, все лето читала исторические книги. В Средних веках она плавала, зато в современной истории даже блеснула. Когда женщина задала ей традиционный последний вопрос, почему она хочет стать психологом, я ждала, что Надя насочиняет что-то в стиле "всю жизнь мечтала помогать людям". Но подруга удивила:
— У меня мама пьет… — тихо сказала Надя, опустив голову. — Мне все равно где учиться, лишь бы жить по-другому… Не хочу быть, как она!
Я думала, экзаменаторше не понравится ответ, но она вся так и расцвела:
— Запомните, девочки, ничто так не обезоруживает, как искренность! А ваша мотивация заслуживает всяческого уважения! — Обратилась она к Наде. — Ставлю вам четыре, и можете идти в финчасть заключать договор…
Мы вышли в пустой коридор и переглянулись. Ну вот мы и студентки! Я обняла подругу и вдруг ощутила ее содрогания: Надя плакала.
— Надь, ну ты чего? — спросила я, чувствуя, что у самой тоже слезы наворачиваются на глаза.
— Я ж говорила: хочу пореветь вместе! Вот и поревели!
И мы обе рассмеялись. Мы так и стояли у кабинета, размазывая слезы, когда открылась дверь и вышла наша экзаменаторша.
— Да-а, красавицы, вам еще работать и работать над своими эмоциями — по-доброму усмехнулась она и пошла к лестнице…
Время пролетело незаметно. Оказалось, мы провели в институте целых три часа! Саймон уже ждал нас у входа. На мой вопросительный взгляд он довольно улыбнулся и показал на карман рубашки, из которой торчал кончик авиабилета.
— Завтра в пять улетаем! — объявил он.
— Куда это? — всполошилась Надя.
— Ну, понимаешь, Саймон взял горящие путевки в Турцию… — пояснила я, невольно злясь на себя за то, что опять приходится врать.
