— Не боишься, что знание убьёт поэзию? Разберёшь бабочку по деталькам и будешь глядеть на её полёт совершенно другими глазами, — сказал Джерри.
— Глупости! — фыркнула Дзинтара. — Если знание деталей может убить для тебя красоту, то что-то не так с твоими глазами. Маленький ребёнок — классический символ ангельской чистоты и красоты. Теперь мы — р-раз! — и узнаём, что этот хорошенький золотоволосый ангел рождался лысый и сморщенный, в крови и муках, захлёбываясь в слизи и крике. Будем ли мы после этого смотреть на него другими глазами? Может, и будем, но это наши проблемы: ребёнок по-прежнему красив и по-прежнему ангел. Пока не вырастет, конечно…
— Ангел… весьма буколическое видение ребёнка, более верно, что каждый маленький ребёнок — маленькое и жестокое, вернее, почти внеморальное животное, которое надо ещё вырастить во что-то человеческое… или запрограммировать, что проще, но страшнее… — произнесла задумчиво Никки.
— Это не играет роли в контексте Джерриного вопроса, — заявила Дзинтара.
— Возможно… — с сомнением пробормотала Никки.
В качестве единственного теста за год студентам задали написать сочинение-реферат «Почему я выбрал(а) этот факультет?»
Никки, суммируя раздумья последнего времени, сочинила эмоциональное эссе о своей мотивации выбора будущей специализации и профессии. Сначала она набросала схематичную, но яркую картину прошлой истории человечества.
Власть и интеллект
Человечество делится на Человека Массового, Человека Властного и Человека Учёного (мутанта по гену любопытства). Первые типы чешутся и дерутся ещё со времён полуобезьян, но вывели их из пещер Учёные.
Интеллект и технология защищают социум: люди чаще обедают зверями, чем наоборот; примитивная сила неандертальцев уступила передовому оружию кроманьонцев.
Но Учёный Человек был лишь мудрецом-на-побегушках при королях. Партии Властных Людей использовали Массового Человека как пушечное мясо, а Учёных Людей — как интеллектуальный кастет.
«Ненаучно! — озабоченно решила Никки. — К тому же профессор истории Шаганэ учила, что вопросы собственности важнее всего».
Веками собственность управлялась самим владельцем, клещом вцепившимся в свои земли и своих вилланов и высасывавшим из них все соки…
Девушка спохватилась и удалила последние две строки.
…владельцем, заботившимся о текущей прибыли и долговременной перспективе — чтобы оставить детям процветающее дело. Монархии — образец наследных предприятий.
В двадцатом веке индивидуальных владельцев вытеснили огромные корпорации, управляемые наёмными менеджерами.
Корпус профессиональных управленцев отделил собственность от собственников: миллионы владельцев акций не управляли компаниями, а управленцы не владели управляемой собственностью.
Менеджеры заботились о своей зарплате и карьере, а не о долговременном процветании дела.
Руководители космической программы, получив от учёных однопроцентную оценку риска полётов первых шаттлов, в официальных отчётах в тысячу раз уменьшили расчётную вероятность аварии — ради временного благополучия личной карьеры. Эта ложь привела к крупнейшим в истории катастрофам космических челноков.
«Менеджеры и политики росчерком пера убили больше людей, чем вооружённые преступники…» — отметила мысленно Никки.
Среднебездарный корпус менеджеров образовал высокооплачиваемый и безответственный, а также — при появлении внешней конкуренции — внутренне солидарный класс.
Политики — это менеджеры другого окраса, но того же скелета. Политики любых платформ думают в первую очередь о себе и своей власти, различаясь лишь агрессивностью эгоизма. Пиарные технологии сделали политиков делегатами менеджеров.
Корпус эгоистичных управленцев разросся и превратился в камень на шее человечества.
«Это было время, когда люди решили, что история остановилась… — Никки налила чашку кофе, размешала в нём старомодный сахар. — Но карманы истории всегда полны сюрпризов».
В двадцать первом веке удар по властвующей когорте политиков и менеджеров нанесли крупные собственники: новые королевские династии, соединившие финансовую мощь с ответственностью наследного предприятия.
Но всё равно — Массовый Человек до сих пор находится под властью эгоистичного меньшинства.
Пирамида всегда имеет острый верх — формируется ли она демократическими выборами или монархической передачей полномочий.
Существует ли управленческая система, более оптимальная, чем демократии и династии?
Есть ли более эффективный, Не-Пирамидальный, вариант управления социоструктурами?
Жизнеспособен ли кластер равноправных элементов: людей, компаний или государств?
Как создать общество, свободное от капризов Властного Человека?
Кто сможет управлять социумом, не впадая в необоснованную эйфорию от собственной значимости?
Где взять менеджеров, которые ставили бы интересы управляемой структуры выше собственных?
Безнадёжность этих вопросов и заставляет меня выбрать гуманитарный факультет со специализацией социоэкономического моделирования.
Никки вздохнула: «Я знаю, что это важно, но не знаю, понравится ли мне это. Изучать звёзды приятнее, чем людей».
Управление социумом собачьей упряжки требовало высокой квалификации от эскимоса, менеджера собак: назначение вожака, делёжка сушёной рыбы, организация полудиких животных в иерархическую команду для тяги саней, а не взаимной грызни.
Современный же человек сидит за рулём машины и выбирает путь, а компьютер управляет тысячами деталей. Пора и в политике расстаться с эпохой собачьих упряжек.
Учёные Люди должны дать миру новый уровень социопарадигмы, положив конец жадности одних и мелкости жизни других.
Ещё правит миром Человек Властный, подпираемый в обширный зад государственными и корпоративными пирамидами, но близится схватка между Человеком Учёным и Человеком Властным.
Кто победит в великой битве «Интеллект против Силы»?
Спросите об этом тех неандертальцев.
Никки вздохнула и нажала клавишу отправки файла, терзаемая дурными предчувствиями.
Как ни странно, она получила за сочинение отличный балл. Но наилучшей оценкой девушка сочла большое количество визитёров, которые прочитали её реферат в Сети Колледжа и оставили немало одобрительных восклицаний и замечаний. Реакция людей оказалась очень важной для Никки. Впрочем, многие отклики были анонимны, откровенно враждебны и даже оскорбительны. Дети политиков и менеджеров не восприняли позитивно Никкины идеи по уничтожению «папиной работы».
Учебный год закончился! Дружный вздох облегчения пронёсся по Колледжу. Апогеем предканикулярной эйфории традиционно становился ежегодный Бал Выпускников, устраиваемый тридцатого июня в честь пятикурсников Школы Эйнштейна, но и младшие студенты искренне радовались возможности отдохнуть от наук и отпраздновать начало летних каникул.
